Ольга, едва удерживаясь от слез, закрыла глаза ладонью и сильно сжала пальцами виски, покачав низко опущенной головой.

– И больше я его не видела, – проговорила она прерывающимся голосом.

Ольга шумно вздохнула, подняла голову и потянулась к тлеющей в пепельнице сигарете.

– В теплицы я удосужилась позвонить лишь на следующий день, в воскресенье, уже ближе к вечеру. Была сердита на мужа. Наташа удивилась и сказала, что там не было Ларика, не приезжал он. Вот так!

Ольга достала заткнутый за рукав халата носовой платок и промокнула глаза, а я задумалась, со скрипом, правда, пока начиная соображать, «въезжать» в ситуацию.

– Значит, в теплицы можно даже позвонить, – отметила я как бы про себя, но вслух.

– Да, там есть телефон. Параллельный, правда, – подтвердила Ольга.

– А милиции про эти телефонные разговоры известно?

– Что вы! – Ольга даже рукой махнула. – Пришел лейтенантик, быстро списал данные с паспорта, задал пару вопросов про ссору и хлопнул дверью. А я тогда в панике была, просто не сообразила...

– Не связали звонки с возможным исчезновением мужа?

– Н-нет... Не то что... Да какое там!.. – она отвернулась. – А отчего же он еще в баре так переменился-то? Мне кажется, с ним «разобрались». Вот теперь, кажется, все.

– Почему сразу этого не сказали? – я смотрела на Ольгу укоризненно. – Какие у вас основания для такого предположения? Не на пустом же месте оно возникло? – я почти прикрикнула, видя ее сомнения.

– Да боюсь я, неужели не понятно? За себя боюсь, вот такая я стерва! А основания мизерные. Только то, что звонки, подобные этим, были и раньше. И производили на Ларика примерно такое же воздействие. Тут будто нарыв зрел и вот так прорвался.

Ну наконец-то! Высказалась! Излила все, что грузом на душе лежало. И больше по делу от нее ничего толкового не добиться, это уж мне известно! Что ж, перейдем к обстановке.

– Теплицы, куда ушел Илларион, кому принадлежат?

– Нам. Ему. Теперь мне, по его завещанию.

Да, похоронила она его, кажется, основательно!

– В двух словах, пожалуйста, расскажите, что собой представляют эти теплицы.

– Ну, их несколько – под грибами и овощами, и оранжерея, где Наташа цветы разводит. Зимой довольно доходно. А в теплое время года живем в основном на то, что удалось отложить за год. Нет, в долги не залезаем и кредитов не берем. Проживаем прошлогоднюю прибыль.

Я окинула взглядом комнату и подумала, что прибыль их скорее всего ничего сверхъестественного не представляет. Вполне могла бы быть и больше, прибыль-то.

– Татьяна, вы попытаетесь нам... – Ольга смущенно кашлянула, – ...мне помочь?

Надо было отвечать прямо, а не ходить вокруг да около, тем более что я сама не люблю, когда этим занимаются мои собеседники. Но разыгрывать уверенность, когда ее нет, означает врать, а это еще хуже.

Я попросила у Ольги еще чашку кофе, покрепче, а пока она им занималась, обдумывала свои позиции. Поэтому, когда она вернулась с чашкой и все-таки с бутербродами, мои ясные глаза излучали твердую уверенность, какая свойственна хирургу, уверяющему пациента в благоприятном исходе операции.