— Это очень интересная мысль, мне нужно поскорее её обдумать, — бургомистр “вдруг” вспомнил, что он не какой-то там простой обыватель, а большой начальник и очень заторопился. Задерживать я его, разумеется, не стал — у меня самого тоже оставались дела. Прямо здесь, в госпитале.

* * *

С одной стороны, самому наличию в Анфиладах централизованной государственной структуры здравоохранения можно было только позавидовать. С другой… Палата для пациентов в тяжелом состоянии, куда уложили Уяну, для меня как для попаданца выглядела пронзительно-пустой. Ни шлангов подачи кислорода, ни системы контроля дыхания и сердцебиения, только койки и капельницы. Отчасти функции электроники выполняла медицинская сестра с массивным градусником — но и только. Никакой супер-медицинской магии и в помине не наблюдалось — даже хотя бы в виде манапроводов для артефактов, скрытых в стенах. Н-да. Правда, в этом мире есть алхимия, и это прямо много что меняет.

— Как она? — спросил я у медсестры. Моя помощница неподвижно лежала под больничным покрывалом, лицо её было белее мела. Только слабо заметное дыхание и уменьшающийся уровень капельницы показывали, что она еще жива.

— Дипперстоун-то? — пожилая гнома тяжеловато поднялась со своей монументальной табуретки. — Главный наш сказал: когда её насквозь копьем проткнули да провернули острие — позвоночник выдержал. Кабы крови меньше потеряла, да “Ударом из могилы” не портавилась — точно очнулась бы ужо, уж больно силён да хорош рыцарь-целитель был! А так ить пока непонятно. Знаю, что Дипперстоуны своего лекаря выслали, может, еще чем поможет…

“Ударом из могилы” пафосно, но по сути правильно именовалась алхимическая дрянь, полностью останавливающая кровообращение в тканях и органах брюшной полости, одновременно затыкая дыры в крупных сосудах, обезболивая и стимулируя остальной организм. Состав не было предназначен для питья, его нужно было лить непосредственно в рану. Разумеется, после такого человек гарантированно отправлялся на тот свет от отравления продуктами метаболизма — но не сразу. Пять, десять или даже пятнадцать минут активности на пределе возможного давали ему стимуляторы. Вечность на поле боя.

Не помню, чтобы такая мощная штука была в игре. Да и вообще, воспользоваться таким козырем тоже нужно еще суметь — но свою агентессу родственники Перегрина подготовили на совесть. Так бы она и ушла туда, откуда не возвращаются, героем, до последнего и после защищавшая соплеменников — но тут подоспели Истребители скверны, у целителей которых давно сформировалось собственное мнение на полевую реанимацию. Нашла коса на камень. А я и сделать ничего не могу. Хотя…

Достав ручку и бумагу, я быстро накидал короткое послание. Запечатывать или как-то защищать иначе содержимое не стал — вместо этого очень попросил сестру-сиделку зачитать больной, если та все-таки придет в себя. Предложил за это денег, но женщина, пробежав глазами по строкам, монеты у меня не взяла. Даже обиделась немного. Ну ладно. Вот теперь я действительно сделал все, что мог.

* * *

— Спит, — вместо “привет” поздоровался со мной Павел Георгиевич. Когда Макс притащил с собой двоих “наших” попаданцев, признаться, я не узнал стрелка. И не потому, что он переоделся: эльфийская полевая форма не слишком отличалась от того комплекта вещей, что он на себе таскал на острове. Мимика, движения, манера говорить — все изменилось. Только что и осталось — странная тяга цеплятся за земные имя-отчество. Вот гербаристку я признал без проблем — недавно же, в сущности, расстались в Электре.