– Да.
– Значит, ты могла бы догадаться, что слышишь не дождь. Я понял – если галька ударяет о стекло, значит, пришли друзья. Я только не знал, что там Саут. Известно, что он отлично умеет лазать по реям – опыт служения на кораблях его величества, но то, что он так же хорошо карабкается по крышам, я не знал.
Рия чуть тряхнула Уэста за руки. Грудь ее касалась его груди. Она чуть приподнялась.
– Ты мог бы меня предупредить.
– Я не мог.
Она молчала, обдумывая его слова.
– Нет, – подтвердила она, – не мог.
Помолчав немного, Уэст объяснил:
– Не из-за боязни, что ты нас выдашь, просто потому, что у меня не оставалось времени тебя подготовить.
Она смачно поцеловала его в губы.
– Ты хорошо меня подготовил. Ты накрыл меня своим телом.
– М-м-м…
– Наверное, стекло тебя поранило.
– Ничего.
– Дай посмотрю. – Рия соскользнула на бок и стала ждать, что он перевернется на живот. Вначале взгляд ее упал на мелкие царапины, покрывавшие его спину, затем на те шрамы, что остались у него с того далекого летнего дня. И те и другие отметины он получил за нее. Положив ладонь ему на спину, она подвинулась ближе и поцеловала его в плечо.
– Я люблю тебя.
– Мне приятно знать, что ты не изменила своего ко мне отношения, потому что я все еще намерен сделать тебя своей женой.
Рия улыбнулась блаженно. Когда он накрыл ее губы своими и обнял за плечи, она вся открылась ему навстречу. Он вошел в нее.
Рия подняла руки, схватившись за изголовье, и вытянулась, изогнувшись аркой под ним, поднимая себя на волне удовольствия, что создавал он. Он держал ее, и она держала его, и они разделили все то наслаждение, которое способны испытать двое людей, изголодавшихся друг по другу.
Удовлетворенные и усталые, они нежились в объятиях друг друга.
Рия сонно потерлась об Уэста. Ей стало неизъяснимо хорошо и покойно. Она могла бы замурлыкать по-кошачьи.
– Кошка или котенок? – спросил Уэст.
Она чуть нажала ногтями на его ладонь:
– Сам решай.
Он засмеялся, и звук его смеха не сильно отличался от кошачьего довольного урчания. И тогда он усмехнулся, откинул прядь ее светлых волос и поцеловал в шею.
– Я не думаю, что смогу дождаться оглашения помолвки и прочей чепухи, когда ты так настойчива. Если уборная джентльмена уже не является его священным убежищем, если на него могут покуситься в ванне, тогда единственное, что ему остается, – получение специального разрешения.
– Я тебя искушаю?
– А ты сомневаешься? – спросил он, приподняв бровь.
Она положила свою руку рядом с его рукой.
– Нет, но мне удивительно приятно слышать твои слова.
Уэст прижал ее к себе теснее. Вскоре ее дыхание стало ровнее, и он понял, что она уснула.
Уэст удивлялся тому, что она может представать перед ним такой разной: то похожа на вращающегося с бешеной скоростью дервиша, то вся – спокойное созерцание, а вот теперь – воплощение сонного покоя. Если ему повезет, она никогда не устанет удивлять его, привлекать двумя противоречивыми сторонами своей натуры – спокойствием и дерзкой жизнерадостностью, будет отдавать добро сторицей.
Уэст смотрел на нее, потому что не мог не смотреть. Она завораживала его, она его бесила. Она смеялась с ним и над ним. И не было в ней ничего такого, что не лечило бы его душу.
В Хэмбрик-Холле друзья дали ему путевку в жизнь, но в любви к Рии он нашел свой ориентир.
От автора
Все истории Компас-клуба начинаются в Хэмбрик-Холле, в лондонской весьма привилегированной, хотя и никогда не существовавшей в действительности школе для мальчиков. |