Изменить размер шрифта - +

Как постоянному клиенту, он делал Такангору семнадцатипроцентную скидку, а тот возвращал ему шесть процентов за несговорчивость и несогласие с авторским видением мастера, и они расставались ужасно довольные друг другом.

Разумеется, в замке имелся собственный, весьма искусный цирюльник, постоянно сокрушавшийся, что генерал пренебрегает его услугами. Но экономный Такангор не получал никакого удовольствия от экономии, когда его стригли и причесывали бесплатно. Потому что экономия — мудро полагал он — это не когда ты вообще не платишь, а когда платишь меньше, чем другие. Эту небольшую разницу хорошо откладывать во что-нибудь вместительное — глиняный горшочек, фаянсовую свинку-копилку, коробочку из-под сахарных фруктов или ящичек, в который когда-то были упакованы серебряные подковы.

 

Не доходом наживаются, а расходом

Вл. Даль «Пословицы русского народа»

 

Приятно и полезно для души также и следующее занятие: высыпать сэкономленные монетки на покрывало, а потом класть обратно по одной, подсчитывая образовавшийся капиталец. А если кто возразит, что из копилки монетки так просто не вытрясешь, то, значит, он просто не освоил фокус со столовым ножом, по лезвию которого блестящие кругляшки выкатываются, как детишки на санках по снежной горке. Свою денежку Такангор знал в лицо. А некоторые монетки, как, к примеру, две старинные золотых рупезы с орлиным профилем Козимы Второго Бережливого, нарытые для него Бумсиком и Хрюмсиком под раскидистым дубом в Липолесье в день славной битвы, носили собственные имена и жили в копилке постоянно, на счастье, чтобы приманивать денежку достоинством побольше.

Как кассарийскому генералу Такангору полагалось немаленькое жалованье. Узнай точную сумму кто-нибудь из существ впечатлительных, скажем, тот же маркиз Гизонга, кто знает, как бы он перенес эту душевную боль. Но в Кассарии уже много веков тому поняли, насколько хрупкими и слабыми могут быть люди, и предпочитали не травмировать их лишний раз без особой нужды. Своим состоянием Такангор распоряжался с присущей ему практичностью. Часть отправлял маменьке в Малые Пегасики; часть, согласившись с доводами Кехертуса, вносил на свой счет в старейшем и солиднейшем банке Тиронги — «Надежные пещеры», открытом кобольдами в Булли-Толли чуть ли не во времена правления того самого Козимы Второго, Бережливого. Основной же капитал он предпочитал хранить в огромном кованом сундуке в собственных апартаментах и приумножал его при любом удобном случае. Так, славный минотавр сдавал на вес пух и шерсть, оставшиеся после линьки, как делал прежде в Малых Пегасиках. Предприимчивый Ас-Купос отправлял шерсть в модную лавочку, где из нее вязали рыжие жилеты и продавали их в Булли-Толли. Они были необычайно популярны среди поклонников знаменитого минотавра. А остатки шерсти шли на украшение фигурок Такангора с топором, которыми бойко торговали устроители Кровавой Паялпы — Архаблог и Отентал.

Так что в тот странный день Такангору было куда торопиться, и он торопился изо всех сил. Но интуиция, делавшая минотавра одним из лучших воинов известного мира, уже подсказывала ему, что не стоит всерьез рассчитывать на осуществление своих планов: денек выдался еще тот.

 

* * *

 

Двери в кабинете были сработаны на совесть: дубовые, резные, с бронзовыми накладками, способные при случае выдержать атаку среднестатистического тарана. Когда они задребезжали и заскрипели от негромкого стука, молодой повелитель Кассарии не стал интересоваться, кто там. Он отложил книгу и заранее поднял глаза повыше к потолку.

— Да-да, Думгар, — сказал он уверенно. — Милости прошу. Какой великолепный сегодня день, ты не находишь?

Будь на месте герцога любой другой, голем решил бы, что это издевка, но деликатный и тактичный Зелг всегда имел в виду только то, что имел в виду. А он имел в виду, что странное утро благополучно закончилось примирением Думгара, Дотта и Мардамона, все остались живы, тронный зал приведен в идеальный порядок, обед был необычайно вкусным, а за окном — несусветная красота, которой и следует наслаждаться, пока есть время.

Быстрый переход