И то верно: в подтверждение слов врача его ассистенты заполняли пробирки одну за другой бледно-розовой жидкостью, а затем передавали их через отверстие вроде кухонного окна в помещение, где, по моему разумению, находилась лаборатория.

Это было просто невероятно. Какая-то женщина кричала через окошко: «Одна яйцеклетка… еще две яйцеклетки… еще яйцеклетка», - ни дать ни взять официантка на раздаче. Это напомнило мне эпизод из фильма «101 далматинец», где няня, словно не веря своим глазам, взволнованно повторяет: «Еще щенятки!» В общем, в конце концов врач получил столько яйцеклеток, сколько ему хотелось, подогнал задним ходом к Люси под ноги каталку и начал выпутывать ее из устройства, в которое она была упакована.

По дороге домой, уже в машине, Сэм рассказал жив все, что происходило. Мне а без того было довольно паршиво после наркоза, так что подробные истории о том, как врачи выкачивали яйцеклетки из моих яичников, вряд ли могли улучшить мое состояние. Что ж, по крайней мере, все уже позади. По словам Сэма, врач сказал, что им удалось выкачать из меня двенадцать яйцеклеток, то есть примерно столько, сколько им и было нужно. Сэм также сказал, что у докторов есть как раз дюжина сперматозоидов. Думаю, это он так пошутил.

В голове с трудом укладывается, что в тот самый момент, когда мы ехали домой, там, в клинике, его сперматозоиды раскручивали на центрифуге, подготавливая к тому, чтобы, встретившись с моими яйцеклетками в пробирке, они вели себя как положено.

В общем, мы оба сошлись во мнении насчет того, что меньше всего хотелось бы пережить все это еще один раз. Я высказала надежду, что нам больше это не понадобится. В конце копире, после искусственного оплодотворения очень часто рождаются двойняшки, а то и тройняшки (боже мой!). Сэм сказал, чтобы я заранее не радовалась, чтобы не сглазить, но мне кажется, что все это ерунда. Сама не знаю, откуда, но во мне появилась твердая уверенность в том, что на этот раз все сработает.

– Мне почему-то сейчас хорошо, - сказала я Сэму, - особенно внутри.

В этот момент меня и вытошнило прямо в открытый бардачок. Но ничего страшного, доктора предупреждали, что это может случиться. Так что со мной все в порядке, чего не скажешь о Сэме, которому пришлось чистить машину.

Дорогой Сэм.

Сегодня начались съемки. Боже, как это интересно и захватывающе. Снимаем мы на одном старом заброшенном складе в Докленде, где декораторы построили интерьер больницы. Добрался я туда на скоростном трамвае - отличная штука. Мне предлагали прислать машину, но я отказался. Того и гляди, Люси заинтересуется, с каких это пор Радио Би-би-си так носится со своими выпускающими редакторами, что даже возит их на работу на машине. Утром, когда я уходил из дома, она еще лежала в постели. Я принес ей чашку травяного чая и с трудом удержался от того, чтобы прямо взять и сказать ей, куда и зачем я сейчас уезжаю. Как бы было замечательно раз и навсегда покончить со всей этой ложью.

Пока, дорогая. Ну, я поехал. У нас сегодня павильонные съемки. Примерно человек сто работает над МОИМ ФИЛЬМОМ.

Я, наверное, всю жизнь мечтал о том моменте, когда это скажу. Самое смешное, Люси разделяла многие мои мечты, а теперь, когда они сбылись, я даже не мог поделиться с нею своей радостью. Ну почему судьба бывает так жестока? Почему, порадовав в чем-то одном, она тут же кидает тебя на чем-то другом?

Я все ей расскажу в самое ближайшее время. Клянусь. Я даже знаю, когда. Как только станет понятно, чем закончилось наше мероприятие с искусственным оплодотворением. Джордж утверждает, что тянуть время нет смысла и что подходящего момента не будет никогда. Но не могу же я признаться ей во всем прямо сейчас, когда она настолько уязвима. Она, кстати, взяла на работе неделю отпуска за свой счет (хотя врачи говорили, что это вовсе не обязательно) и словно закрылась в своем собственном мире.