Осенью 1932 года в ГУФКе состоялось совещание, на которое пригласили ведущих кинорежиссеров и сценаристов страны. Перед собравшимися была поставлена задача: как можно скорее приступить к выпуску звуковых кинокомедий, которых так ждет советский народ (в подтексте читалось Сталин). И, как говорили в то время: "Если партия прикажет, кинематограф ответит: "Есть"! Короче, засучив рукава, режиссеры бросились выполнять новый наказ.

Такого изобилия кинокомедий, которое обрушилось на советского зрителя в 1934 году отечественный кинематограф еще не знал. На широкий экран вышло более десятка фильмов этого жанра, снятых на разных киностудиях страны. Назову лишь некоторые из них: "Марионетки" (Яков Протазанов) - политический пафлет, высмеивающий фашистских деятелей, "Гармонь" (Игорь Савченко) музыкальная комедия про деревенских комсомольцев, "Горячие денечки" (Иосиф Хейфиц, Александр Зархи) - комедия про любовь танкиста к студентке сельхозтехникума, "Новый Гулливер" (Александр Птушко) - экранизация романа Джонатана Свифта "Путешествие Гулливера" (это в нем звучала, ставшая затем чрезвычайно модной песня "Моя лилипуточка, приди ко мне..."), "Великий утешитель" (Лев Кулешов) - экранизация новелл О'Генри и др.

Однако "гвоздем" сезона, безусловно, стал феерический мюзикл Григория Александрова "Веселые ребята", который вышел на широкий экран в декабре 34-го. Популярней фильма в том году просто не было. Причем, как часто случается в искусстве, зритель картину обожал, а вот критики испытывали к ней диаметрально противоположные чувства. Такого количества отрицательных рецензий, обрушихшився на "Веселых ребят" в советской прессе, не знал до этого ни один наш фильм. В чем же обвиняли картину?

Главная претензия - подражание второсортным голливудским джаз-ревю, которых режиссер Александров насмотрелся в Америке (он был там в 1929 1930 годах). Среди других обвинений, звучащих в адрес фильма, были и такие: пошлость, бездушие (дескать, на съемках мучили животных), плагиат (дескать, композитор Исаак Дунаевский передрал музыку у мексиканцев). Впрочем, возьмем в руки первоисточники. Вот что писала о фильме "Литературная газета":

"Создав дикую помесь пастушеской пасторали с американским боевиком, авторы думали, что честно выполняли социальный заказ на смех. А ведь это, товарищи, издевательство над зрителем, над искусством... И на страницах газеты (намек на "Комсомольскую правду", которая выступила в защиту фильма. - Ф. Р.), рядом с пахнущими порохом и кровью заметками международной информации, рядом с сообщениями ТАСС, заставляющими вечерком достать из дальнего ящика наган и заново его перечистить и смазать, щебечут лирические птички..."

Хулители фильма ставили вопрос ребром: по какому пути пойдет наш кинематограф - по пути "Чапаева" или "Веселых ребят"? И сами же делали вывод: если по пути "Веселых...", то ничего хорошего наш кинематограф впереди не ждет.

Дискуссию "закруглили" на самом верху. Председатель ГУФКа Борис Шумяцкий набрался смелости и показал фильм самому Алексею Горькому. Тот во время сеанса чуть не умер от смеха и, в свою очередь, предложил немедленно продемонстрировать картину Сталину. Шумяцкий струхнул, поскольку понимал: Сталин не Горький, у него юмор специфический и, если ему не понравится фильм, головы не сносить прежде всего ему - Шумяцкому. Поэтому он решил подстраховаться - привез Сталину только три части фильма, а отсутствие полной версии объяснил тем, что Александров, мол, дорабатывает ленту.