– Черт возьми! – Хантер схватил камеру как раз в тот момент, когда кофе только залил внешний корпус. – Эта камера стоит пять тысяч долларов!

– Так тебе и надо! Не будешь лезть туда, куда тебя не просят! – насмешливо сказал Уоррен.

Хантер положил камеру на чистый стол и спросил:

– Так что?

Его голос был низким, он произносил слова очень отчетливо. По сравнению с воплями Уоррена его спокойная уверенность напоминала лед. Казалось, воздух в кафе заледенел.

– Мне кажется, – продолжал Хантер, подходя к Уоррену, – все проблемы начались как раз тогда, когда ты вошел в эту дверь. Так что, если моя камера пострадала, тебе придется заплатить за нее.

Бывший бойфренд Эбби засмеялся:

– Не буду я ни за что платить!

Хантер сделал еще один шаг:

– А я думаю, что будешь.

– Так, вы, трое… – послышался голос босса Эбби.

Прекрасно. Уоррен готов пойти в бой, а все из за денег. Он бы не задумываясь забежал в горящее здание, если бы нужно было спасти пять тысяч долларов. А тем временем Гай приближался. Эбби застонала. Все могло кончиться только одним: ее увольнением. Она быстро встала между двумя мужчинами, надеясь вернуть контроль над ситуацией до того, как Гай что нибудь предпримет.

– Парни, слушайте, я уверена, если есть проблема, то мы можем…

– Не лезь сюда! – С этими словами Уоррен сделал то, что у него получалось лучше всего, – оттолкнул Эбби в сторону.

Находясь между двумя столами, Эбби не смогла удержаться, споткнулась о ножку одного из них и упала, сильно ударившись спиной. Оцарапав спину Эбби от лопаток до талии, стол упал вместе со всем, что стояло на нем. Чашки, ложки, вилки… и камера Хантера. Она ударилась об пол со странным звуком. В кафе все замерли.

После этого все произошло с молниеносной быстротой: кто то из посетителей заохал, Гай начал вопить, и Эбби даже не успела вздохнуть, когда кулак Хантера встретился с челюстью Уоррена.

* * *

– Ты все еще думаешь, что держишь ситуацию под контролем? – спросил Хантер.

Они оба сидели на скамье нового здания суда. После удара Хантера и после того, как Гай выгнал их всех троих на улицу, Уоррен кинулся к ближайшему полицейскому, заявляя, что на него напали. В результате они все оказались в полицейском участке, где Хантер предложил полицейским спросить поподробнее о синяках на руке у Эбби. Служители закона так и сделали, и после целой кучи вопросов она оказалась здесь, в суде, в ожидании разговора об иске против Уоррена.

– Нет, – ответила Эбби. – Я могла бы поклясться, что просила тебя заниматься своими делами.

– То есть лучше было бы, если бы я позволил ему вывернуть тебе руку?

– Но ты же не из за меня его ударил.

– Нет. Я ударил его, потому что он практически уничтожил мою камеру. И потому что он толкнул тебя.

– Да уж, не будем забывать об этом, – произнесла Эбби.

Не было смысла подчеркивать, что технически это именно она уронила камеру. И что камера вообще не упала бы, если бы Хантер не вмешивался, как, по его же словам, предпочитал обычно поступать.

Вздохнув, Эбби посмотрела на большие, сильные руки Хантера.

Поскольку Уоррен заявил о нападении, Хантер оказался обвиняемым. Счастье, что ее рыцарь в сияющих доспехах никогда прежде не совершал ничего противозаконного, иначе они могли бы еще до сих пор сидеть в участке.

Эбби еще раз вздохнула.

– Сделай мне одолжение. В следующий раз, когда я скажу, что разберусь с ситуацией, не лезь, пожалуйста! Мне все равно, чему учила тебя твоя мама южанка.

– Напомнить тебе, что как раз твои слова «я сама разберусь» стали причиной проблемы? Конечно, если ты не подразумеваешь под «разобраться» – это дать возможность своему бывшему бойфренду вытащить тебя на улицу.