Ольга выскочила из подъезда, и бабка сразу же двинула свою тележку, задерживаться дольше не пожелала.

Неодобрительно так двинула. Почему-то Ольгу в доме не очень любили. Считали слишком образованной и еще гордячкой, что ли!.. А Стас считал – нормальная баба его жена! Не без придури, конечно, но из нее эта самая придурь не прет, как у некоторых. Понимающая, веселая, за детьми смотрит хорошо, в мужнины дела не лезет, чего еще надо? В отпуск ехать? Ну, он-то, Стас, сам себе голова и хозяин, не то что некоторые мужики – подкаблучники! С отпуском он как-нибудь разберется!

Дети все продолжали скакать, и Стас на них прикрикнул:

– А ну, в машину, быстро!

Фары подмигнули, дверцы тихо щелкнули, открываясь, и Миша с Машей друг за другом полезли на заднее сиденье.

– Здравствуйте, Любовь Андреевна!

Стас посмотрел по сторонам, никакой Любови Андреевны не обнаружил и только потом сообразил, что это так его супруга бабу Любу поприветствовала!

Вот черт возьми! И правда – дай только образованность свою показать и культурность! Будет ею в нос тыкать к месту и не к месту. Может, и правильно, что ее в доме не любят!

Да еще в карман полезла и нашла там, чего не надо было находить!..

– Стас, почему-то соседка со мной не поздоровалась.

От раздражения он ответил резче, чем хотел:

– А тебе какое дело, поздоровалась она или не поздоровалась?

Ольга покосилась на него и пожала плечами.

Какое-то странное, дурацкое утро. Все наперекосяк. Это потому, что сон приснился такой нескладный, нагонявший тоску.

Стас любовно тронул свою машину с места, выбрался на дорогу и дал по газам. Он любил большие скорости и никогда не отказывал себе в удовольствии погонять, тем более что все до одного гаишники в городе знали его в лицо.

Водитель машины, приткнувшей чумазое рыльце за газетным киоском, внимательно наблюдал за ними.

Он видел, как выскочили дети, как вышел Стас, как бабка приостановилась, приткнула свою тележку, поправила платок и заговорила, заговорила!.. Но не Стас и не бабка интересовали его. Он дождался, пока выйдет Ольга, посмотрел, как она уселась на переднее сиденье, усмехнулся, когда Стас сделал на повороте лихой пируэт.

Он проводил тормозные огни взглядом и неспешно двинулся с места.

Выбрался, нырнул обратно и стал тянуть рюкзак. Машка рюкзак не давала, таким образом произошла минутная потасовка, которую Ольга моментально остановила.

Она выскочила из машины, вытащила сына с заднего сиденья и сунула рюкзак ему в руки.

Мишка стал совать руки в лямки. Лямки путались, и руки никак в них не попадали, застревали. Ольга распутала лямки.

– Мишка, веди себя прилично. И не рассказывай папиных анекдотов…

Сын неловко попрыгал, пристраивая рюкзак. Рукав куртки задрался, и рука никак не просовывалась.

Стас подпевал приемнику и нетерпеливо посматривал в зеркало заднего вида.

– Почему не рассказывать, мам? Все смеются…

– Все смеются, одна я плачу!

Мишка наконец пристроил рюкзак на спину и уже приготовился бежать на школьный двор, где с визгом носились его собратья по несчастью, то есть по учебе, конечно. Он даже шаг сделал, но остановился.

Мать сказала что-то такое, что никак нельзя было оставить без внимания.

Ну да, конечно! Она сказала, что будет плакать!

– Мама, – Миша остановился и посмотрел на нее совершенно серьезно. – Ты лучше не плачь. Ты тоже смейся.

Ольга послушно засмеялась:

– Ну, конечно…

Стас сказал: хватит разводить антимонии, – он все время путал эти самые антимонии и антиномии, и они быстро попрощались.