Мисс Лэнд дважды прочла все стихотворение про себя и затем начала декламировать:

— Джессика!

Книга шумно захлопнулась. Мисс Лэнд подняла голову. В дверном проеме, словно внушительных размеров призрак, стояла ее мать. Живой была лишь голова призрака с торчащими бигуди.

— Ты никак заболела? — спросила мать.

— Нет, мама. Иди ложись.

— Ты снова слишком много кофе пьешь, — изрекла мать.

— Я нормально себя чувствую, — заверила ее мисс Лэнд.

— Тебе нельзя столько кофе, — сказала мать, — Я это всегда говорила.

— Да, мама.

Позже, лежа посередине теплой кровати, мисс Лэнд глядела в потолок, и ее плоская грудь почти не поднималась. Что-то давило на сердце. «Газы от пищи», — подумала мисс Лэнд.

Она вдруг почувствовала, как что-то ползет по щеке, фыркнула и смахнула дерзкое насекомое. Пальцы стали мокрыми. Убедившись, что это совсем не насекомое, мисс Лэнд отчаянно терла влажный след, пока не разогрелись кончики пальцев.

— Какая чепуха, — прошептала она.

На следующее утро мистер Смолли улыбнулся ей. К полудню у мисс Лэнд стали слипаться глаза, и в обеденный перерыв она прилегла вздремнуть.

В один из майских дней мистер Смолли отправил открытку. Мисс Лэнд достала ее из ящика под окошком почтовых переводов. Сейчас открытка лежала перед ней на столе. Сердце мисс Лэнд билось с перебоями, когда она вторично читала содержание:

Дорогой сэр!

Я хотел бы снять домик в окрестностях Порт-Джервиса. Есть ли у вас что-нибудь на примете? Пожалуйста, известите меня.

Когда мисс Лэнд было семь лет, грузовик раздавил ее собаку. Схожие чувства она испытывала сейчас: оцепенение и невозможность поверить в случившееся. И еще — почти неистовую убежденность, что подобным событиям нет места в жизни.

За день мисс Лэнд пять раз доставала открытку из мешка с почтой и перечитывала эти несколько строчек. Наконец она закинула белый прямоугольник в глубь мешка и глядела, как открытка исчезает среди других писем.

По вторникам они с матерью обычно ездили в Порт-Франклин и смотрели какой-нибудь фильм. Но в этот вечер мисс Лэнд сослалась на жуткую головную боль и рано легла спать. Ее мать тоже осталась дома, заменив себе кино телевизором. Звук телевизора проникал и в комнатку мисс Лэнд, где она лежала, устремив в темный потолок взгляд бледно-голубых глаз.

Часы показывали семнадцать минут одиннадцатого, когда она плотно сжала губы. Значит, в Вера-Бич ему не слишком понравилось. И это очень, очень скверно. Мисс Лэнд повернулась на живот и принялась дубасить подушку.

Ночью, когда в доме все стихло, мисс Лэнд кусала подушку, пока у нее не свело челюсти и не пошла дрожь по всему телу. «Ненавижу его!» — слышался ей чей-то крик.

Когда утром звякнул колокольчик, мисс Лэнд оглянулась, но не прекратила раскладку корреспонденции.

Мистер Смолли молчал. Мисс Лэнд раскладывала письма по отсекам.

— Есть что-нибудь для Смолли? — наконец спросил он.

— Подождите, я сейчас закончу, — ответила мисс Лэнд.

Она слышала, как он шумно и медленно выдохнул. Мисс Лэнд принялась за груду писем, до которой все утро не доходили руки.

— Так вы можете сказать, есть ли мне письма? — не выдержал мистер Смолли.

— Пока не знаю. Еще немного, и я закончу.

Ее живот наполнился чем-то холодным и тяжелым. В горле пересохло.

Наконец мисс Лэнд закончила.

— Смолли, — произнесла она, будто говорила сама с собой.