Ясен был у Веры и личный вопрос. Она выбрала Сергея, что, говоря откровенно, не все мы понимали. Нам казалось, что гораздо больше подошёл бы ей Игорь — умница, красавец, баскетболист и будущий адмирал. А Сергей… Но подробнее о Сергее потом, сейчас скажу только, что Сергей считался у нас обыкновенным и выделялся разве что простодушной добротой и житейской неумелостью. Хорошо помню, как познакомил меня с ним Олег. Было это в восьмом или девятом классе. Худющий Сергей в полосатой пижаме, делавшей его ещё более длинным, возник из глубины своей профессорской квартиры и обрадованно воскликнул:

— Как вы вовремя! Вы умеете варить сосиски?

Конечно, сосиски мы видели только в раннем довоенном детстве, потом они надолго исчезли из обихода, и мы не были подготовлены снова увидеть их, но случай всё-таки характерный. Однако представлять Сергея как человека не от мира сего не следует, как-никак сейчас он доцент и статьи пишет, а современные научные работники галош в трамваях не оставляют, чем заметно отличаются от своих коллег из дореволюционных анекдотов. Но тогда, повторяю, Сергей ходил у нас в милых, не хватающих звёзд с неба добряках, и мы удивлялись выбору Веры.

Теперь-то я понимаю, что выбор был обоснованный. Вере нужен был человек управляемый, она сама была лидером, и с Игорем бы они каши не сварили, что Вера и видела ясно. Вообще у неё было развито рациональное начало. Думаю, увы, что счастья ей это качество не принесло, хотя логический ум и считался подспорьем в жизни. Однако не для поэта. Пушкин не зря заметил, что поэзия должна быть глуповата. Наверно, он разбирался в литературе.

Мы же в ту пору мыслили поверхностно, не подозревая об этом. Много было самоуверенности в наших суждениях и даже самодовольства. Известное положение о том, что общество наше жертвует и созидает во имя будущего, воспринималось нами чересчур прямолинейно; и гражданская война, и разруха, и коллективизация, и война Отечественная выстраивались в наших устремлённых в будущее головах в некую предысторию, а сами мы виделись себе итогом её и целью всех усилий, ради которых приносились жертвы. Заблуждение это, увы, на нашем поколении себя не исчерпало. Пришло на смену новое, в свою очередь отодвинувшее в предысторию нас самих и требующее очередных жертв, правда, не кровью, а в основном предметами домашнего обихода, скажем, джинсовым костюмчиком стоимостью в отцовскую месячную зарплату. И мы смирились и горбим… Но это уже к делу, то есть к событиям первой встречи Нового года в доме Сергея, отношения не имеет, во всяком случае, прямого…

Кто же ещё встречал тогда Новый год?

Боюсь, что всех не вспомню. Слишком велика была у Сергея квартира и слишком активна Лида. Да! Вот о Лиде нужно сказать и, конечно, об Олеге. Эта пара сомнений не вызывала. Казалось, они замечательно подходили друг другу, даже внешне — оба крепыши почти одинакового роста, дружили со школьных лет, и всем было ясно, что они обязательно поженятся. Так и получилось, Лида с Олегом поженились и жили хорошо, однако не так долго, как мы предполагали. Но об этом в своё время, а пока я хотел отметить активность Лиды. Она была, да и сейчас, пожалуй, осталась мастером всякого рода праздничных мероприятий. Лида всегда знала, кого нужно собрать и в каких сочетаниях, чтобы все остались довольны. Даже самый последний Новый год был организован с профессиональной чёткостью. Правда, раньше Лида горела, а сейчас огня уже не было, и, выполнив привычную миссию, Лида почти весь вечер раскладывала пасьянс. Я подошёл и спросил:

— Почему не с народом?

Она ответила:

— Надоело.

Речь не о простой скуке шла, разумеется, воды утекло много за четверть века, и не всегда спокойным, умиротворяющим потоком.

А тогда и помыслить было невероятно, что Лида может устать от такой формы жизнедеятельности, как предпраздничная.