Он ушел внутрь или наружу — в зависимости от того, как на это смотреть, а Артур и Фенчерч удивленно и немного разочарованно переглянулись, потом пожали плечами и лениво стали рисовать фигурки на песке.

— Как сегодня твои ножки? — тихо спросил Артур.

— Хорошо. На песке у меня нет таких странных ощущений. И в воде тоже. Вода их прекрасно обволакивает. Думаю, это не наша планета.

Фенчерч пожала плечами.

— Как ты думаешь, что он имел в виду под посланием? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Артур, хотя его постоянно изводило воспоминание о человеке по имени Прак, который все время поднимал его на смех.

Медведь вернулся, неся в руках предмет, сильно поразивший Артура. Я имею в виду не сандалии — ангельские сандалии оказались обыкновенными босоножками на деревянной подошве.

— Я думал, вы хотите посмотреть, какую обувь носят ангелы, — сказал Медведь Здравоумный. — Просто из любопытства. Между прочим, я ничего не пытаюсь доказать. Я ученый и знаю, что такое доказательства. Но я называю себя детским прозвищем, чтобы напомнить себе, что ученый должен уподобиться ребенку. Если он что-то видит, он должен честно в этом признаться, независимо от того, ожидал он это увидеть или нет. Сначала наблюдение, затем анализ и, наконец, испытание. Но наблюдение — прежде всего. Иначе вы будете замечать лишь то, что ожидаете увидеть. Большинство ученых забывают это правило. Позже я покажу вам нечто для подтверждения своих слов. Итак, вторая причина, по которой я называю себя Медведь Здравоумный, заключается в том, что меня считают дураком. Это позволяет мне, когда я что-то вижу, честно говорить, что именно я вижу. Ученому нельзя обижаться на то, что его считают дураком. Так или иначе, я думал, что вам интересно на это посмотреть.

«Это» и был предмет, так поразивший Артура, потому что Медведь Здравоумный держал в руках удивительный серебристо-серый стеклянный аквариум. Очевидно, он был точной копией того, что стоял у Артура в спальне.

Секунд тридцать остолбеневший Артур пытался сурово спросить: «Где вы это взяли?», — но язык его не слушался.

Наконец момент наступил, но Артур упустил его на тысячную долю секунды.

— Где вы это взяли? — сурово спросила Фенчерч.

Артур сурово повернулся к Фенчерч и остолбенело проговорил:

— Что? Ты раньше видела такой сосуд?

— Да, — ответила Фенчерч. — У меня такой есть. Или по крайней мере был. Рассел стащил его у меня, чтобы хранить в нем мячи для гольфа. Я не знаю, откуда взялся этот сосуд. Помню только, как рассердилась на Рассела, когда он его спер. А у тебя тоже есть?

— Да, он…

Артур и Фенчерч вдруг заметили, что Медведь Здравоумный резко переводит взгляд с одного из них на другого и обратно, остолбенело пытаясь вставить слово.

— У вас тоже есть такой? — спросил он их обоих.

— Да, — хором ответили они.

Медведь Здравоумный долго смотрел то на Артура, то на Фенчерч, а потом поднял аквариум вверх, подставляя его знойным лучам калифорнийского солнца.

На солнце сосуд запел, зазвенел от яркого света, отбросил на песок и на людей сияющую, радужную тень. Медведь Здравоумный повернул сосуд. И в искусно гравированном узоре явственно проступили слова: «Всего хорошего, и спасибо за рыбу!».