Кто-то жаловался мне на жизнь, кто-то клялся в вечной дружбе, кто-то порывался выяснять отношения, кто-то объяснял мне, как следует писать, кто-то учил меня жить. А я пил.

    В первый день запоя человек пьет по какому-то поводу, будь то неразделенная любовь, удачная покупка или просто желание выпить. Все остальные дни он просто оттягивает похмелье.

    Я вышел на кухню в незнакомой квартире. В глаза било солнце, никто не догадался приглушить его свет. Хотелось курить и умереть прямо сейчас. Не знаю, чего хотелось больше.

    На кухне сидел Вадик. Взгляд его говорил красноречивее слов, но он решил все-таки озвучить терзавшую его мысль.

    – В холодильнике можешь не смотреть, – сказал он. – Пива нет.

    Сообщи мне сейчас кто-нибудь, что Страшный суд назначен на послезавтра, не думаю, что я расстроился бы сильнее.

    – Денег тоже нет, – продолжал Вадик. – Ни копейки. А у тебя?

    – Хрмпф, – сказал я глубокомысленно. – Какой сегодня день?

    Вадик посмотрел на календарь, вмонтированный в его дорогие часы:

    – Вторник.

    – А месяц?

    – Фиг знает. Июль, по-моему.

    – От блин, – сказал я. – А число какое?

    Еще один взгляд на часы.

    – Шестое.

    Вечеринка началась в районе двадцать девятого, это я помнил точно. Неплохо потусовались, как сказал Ильич, слезая с броневика.

    – А мы где? – продолжил я допрос.

    – Фиг знает, – сказал Вадик. На этот раз взгляд на часы результатов не дал, картой местности они не обладали. – По-моему, это Москва.

    – Уже хорошо, – сказал я.

    На Вадике были только трусы и часы, о чем я уже неоднократно упоминал. На мне были джинсы, выглядевшие так, как будто их обладатель спал в них последнюю неделю. Самое поганое, что так оно, скорее всего, и было.

    Я пошел в комнату. В комнате спали тела. На ком-то из них я увидел свою футболку. Тело под футболкой было женским и незнакомым. А поскольку футболка была единственным драпирующим его предметом, тело не хотело с ним расставаться. Но спросонья особо сопротивляться не могло.

    Отвоевав предмет гардероба, я натянул его на себя, нашел в прихожей мои кроссовки и вернулся на кухню. Вадик по-прежнему восседал за столом с голым торсом и, судя по выражению его лица, думал о тварности окружающего мира.

    – Пойдем? – спросил я.

    – Не, – сказал он. – Я уже три дня дома не был. Ленка меня убьет.

    – Убьет, – согласился я. – Но она все равно тебя убьет, так какая разница, сегодня или завтра?

    – Желаю умереть похмеленным, – сказал Вадик.

    Как гласит русская народная мудрость, для того чтобы правильно похмелиться, требуется выпить чуть больше, чем было выпито вчера. Я прикинул, сколько я вчера выпил. Если я выпью сегодня еще больше…

    Лучше умереть сейчас.

    Я вышел из дома и только на улице вспомнил, какое сегодня число и что это означает. И пожалел, что не умер еще вчера.

    Третьего числа истекал срок аренды квартиры, в которой я жил, и хозяин ни в какую не соглашался его продлить.