|
И потом, сразу появились новые обязанности: правильно распределить деньги, купить продукты, постирать, приготовить еду. И часто ничего не получалось, валилось из рук, потому что не привыкла, да и просто многого не умела. И злилась, и ты был не доволен, и отсюда противные мелкие стычки, и мои слезы по ночам, когда мы ссорились. Плакала, потому что боялась, что тебе плохо, неуютно, а у меня по-другому не получается. А ты думал, что это я жалею себя, и тебе было обидно, а меня обижало, что ты так думаешь. Но ведь это было счастливое время, правда? Беззаботное и удивительное, потому что мы вдруг стали вместе! Но оно было омрачено нашими размолвками, а поэтому, знаешь, хорошо, что оно прошло. А потом мы узнали, что будет ребенок, и помнишь, приуныли? Я свалилась на целых три месяца, и ты, мой родной, совсем сбился с ног. Славчик, я так благодарна тебе за твою заботу, за то, что ты не уставал тогда ухаживать за мной (а вернее, сумел не показать мне свою усталость), за выполнение всех моих капризов. Я никогда не забуду этого. А потом ко мне вернулся аппетит, и я вернулась к жизни! И все стало еще лучше. Впрочем, с каждым днем я упорно превращалась в неповоротливую корову (что, однако, не мешало мне трепать твои нервы и терпение по магазинам…). Как нам было чудесно! Вспоминаю, как я была счастлива, и даже не верится, что такое возможно, что это снова вернется. Вот сижу сейчас и думаю: хоть бы в ссоре, но рядом. Или нет? Лучше все же без ссоры. Но, знаешь, до того хочется быть с тобой вместе, видеть тебя, хоть на стенку лезь!..
31 июля 1973 г. … Миленький мой! Все уже позади, и мы с тобой папа и мама! Где-то вдали раздается кошачий младенческий писк — не наша ли девочка там попискивает? А знаешь, она такая смешная — глазки темненькие, волосики черные, а сама фиолетовая! Когда мне ее показали, я дивно усмехнулась. Ты не огорчайся, что у нас дочка. Она будет хорошая девочка. А потом я подарю тебе сына обязательно, чего бы это ни стоило. Я вновь стройна, как кипарис! А грудь!! А попка!!! Готовься к бою…
28 мая 1979 г. …Главное, это то, что у меня есть ты и Наташка и что мы семья. В этом основное счастье, и это знаем и ты, и я, и наша дочка. Без вас в квартире воцарилась тишина, неприятная, не успокаивающая душу тишина. Работы у меня сейчас прибавилось вдвое, но я этому даже рад, ведь за работой время летит быстрее и приближает ваше возвращение…
3 февраля 1981 г. …Сейчас уже вечер. Уложил Наташку, посмотрел по телевизору фильм и собрался ложиться спать, но надумал немного поиграть на гитаре, а потом решил написать тебе письмо в роддом. Начнется рабочая неделя, все завертится в сумасшедшем ритме и не останется времени поговорить с тобой по душам. Интересно, чем ты сейчас занимаешься? Вряд ли спишь — в больнице плохой сон. Не буду описывать, как опустел без тебя наш дом и как мне сейчас тоскливо и тревожно за тебя и малышку. Давай назовем ее Аленка? Спасибо тебе за дочку! Спасибо за то, что ты есть! Твоя любовь ко мне и моя к тебе не оставляют меня…
Отец словно вынырнул из небытия, обрел плоть и кровь, но все равно остался таинственным незнакомцем. Кто ей расскажет, каким он был? Наталья, которая старше на восемь лет и должна что-то помнить? Подруга маминой юности Надя Корнилова? Соседка Лира Владимировна — Лешкина мама? Вот он смотрит на нее с фотографий — молодой, красивый, уверенный в себе человек, любящий и любимый. Куда уходит любовь? Когда она ушла от ее родителей, такая нежная, сильная, настоящая? И почему, почему? Каким страстям уступила место? Или это было что-то другое? Что случилось в тот черный день, когда ее отец не вернулся из гаража домой? А главное, что ему предшествовало, этому дню? И эта странная записка: «А Валю я все-таки любил», о которой под большим секретом ей рассказала Наталья. |
