Я менее самонадеянна. Говорю сама с собой, считая, что разговариваю с нежной душой собаки. В любом случае это разговоры, которые идут мне на пользу.

Экзорцизм

День, когда Луду спасла Луанду

Ha стене в гостиной висела акварель – группа танцующих мукубалов. Луду была знакома с автором, художником по имени Албану Невеш-и-Соуза, веселым занятным парнем, старым другом ее зятя. Поначалу она ненавидела эту картину. Ей виделось в ней то, что страшило ее в Анголе: празднующие что-то дикари, эта их радость, это предвестие счастья – все, что было ей чуждо. Но постепенно, за длинные месяцы молчания и одиночества, ей стали ближе эти фигуры, движущиеся в танце вокруг костра, будто демонстрирующие, что жизнь и вправду заслуживает такого изящества.

Луду сожгла мебель, сожгла сотни книг, сожгла все картины. И только в порыве отчаяния она наконец убрала мукубалов со стены. Когда же собралась выдернуть гвоздь – лишь потому, что торчащий из стены безо всякой надобности гвоздь выглядел бы уродством, – ей вдруг пришла в голову мысль: а что, если на этом кусочке металла держится вся стена? А может, и весь дом. Кто знает, вдруг, выдрав гвоздь из стены, она обрушит весь город?

Луду оставила гвоздь на месте.

Видения и падение, чуть было не ставшее смертельным

Весь ноябрь был безоблачным. Декабрь тоже. К февралю городской воздух уже изнывал от жажды. Пруд под домом Луду сильно обмелел. Трава сначала потемнела, потом стала ярко-золотистой, почти белой, оглушительное кваканье лягушек по ночам прекратилось. Луду подсчитала оставшиеся бутылки с водой. Совсем немного. Куры, которых она поила грязной водой из бассейна, заболели и передохли. Все. Еще оставались кукуруза и фасоль, но, чтобы их приготовить, требовалась вода, которую приходилось беречь. Снова наступил голод.

Встав как-то на рассвете, еще не стряхнув с себя сон, Луду, пошатываясь, побрела на кухню и увидела на столе хлеб.

– Хлеб!

Не веря глазам, она схватила булку обеими руками.

Понюхала.

Запах хлеба вернул ее в детство: вот они с сестрой на пляже, делят бутерброды. Впившись зубами в булку, она поняла, что плачет, только когда проглотила последний кусок. Дрожа всем телом, она села.

Кто принес мне этот хлеб?

Наверное, забросили в окно.

Она представила себе широкоплечего молодого человека, запускающего булку в небо. Та медленно описывает в воздухе полукруг и падает на стол. Этот человек мог зашвырнуть хлеб со стороны пруда, теперь уже почти высохшего, – например, исполняя какой-нибудь таинственный ритуал, вызывающий дождь. И это был не просто какой-то там колдун, а настоящий чемпион по булкометанию. Расстояние ведь приличное.

В ту ночь Лудовика рано легла спать. Ей приснился посетивший ее ангел.

На следующее утро на кухонном столе она увидела уже шесть булок, банку желе из гуавы и большую бутылку кока-колы. Луду села. Сердце бешено колотилось: к ней кто-то регулярно наведывается. Она поднялась на террасу. В последние месяцы зрение ее становилось все хуже. С наступлением сумерек, когда солнце приближалось к линии горизонта, она передвигалась на ощупь. Луду прошла на правую сторону террасы, смотревшую на глухую стену соседнего здания, что стояло всего в нескольких метрах. Перегнувшись через парапет, она обнаружила, что здание облеплено строительными лесами, вплотную примыкающими к стене дома. Ясно, что в ее жилище проникали именно этим путем.

Спускаясь по лестнице, то ли перенервничав, то ли потеряв ощущение пространства, она оступилась, покачнулась и упала. Очнувшись после обморока, Луду сразу поняла, что сломала левое бедро. “Вот, стало быть, как это произойдет, – подумала она.