Лее нужны были человеческие сердца. Она знала, что ее брат… что у ее брата, если говорить простонародным языком, кишка тонка убить человека. И тогда Лея попросила об этом его ближайшего, закадычного друга – кадета Боллинджера. Но Лероя Фрая нужно было выманить из казармы. Чего проще! Поздним вечером двадцать пятого октября он получил записку, написанную Леей и приглашающую его на тайное свидание. Представляете состояние Фрая? Наконец-то красавица Лея ответила на его ухаживания. Не чуя под собою ног, Фрай помчался в условленное место… И как же он был разочарован, увидев там вместо Леи Боллинджера с веревкой. Я выразительно посмотрел на По.

– Рослый и крепкий Боллинджер быстро справился с Фраем и выполнил поручение красавицы Леи.

– Лея, – простонала миссис Маркис. – Лея, скажи ему…

– Будучи добрым другом вашей семьи, – продолжал я, – Боллинджер был готов выполнить любую просьбу вашей дочери. Он даже согласился… повесить человека, а потом… следуя указаниям Леи, вырезать у мертвеца сердце. Только одного он не сумел – вести себя тихо. И потому его пришлось убрать.

«Держи их в напряжении, Лэндор».

Я повторял этот мысленный приказ, двигаясь между факелами и слушая стук капель вытекающей из По крови… Я твердил его, с улыбкой глядя на белое сморщенное лицо миссис Маркис.

«Не останавливайся, Лэндор!»

– И тогда ваша дочь решила прибегнуть к помощи кадета Стоддарда, – сказал я, продолжая обвинительную речь. – Он ведь тоже был одним из ее многочисленных поклонников. И Стоддард, что называется, «позаботился» о Боллинджере. Единственно, он не стал дожидаться, пока кто-то проявит аналогичную «заботу» о нем, и решил сбежать.

Впервые за все это время у По нашлись силы возразить.

– Нет, – бросил он мне. – Нет, Лэндор.

Однако его слабые слова потонули в холодном, с присвистом, голосе Артемуса:

– Вы – мерзкий подлец, Лэндор.

– Таково вкратце обвинительное заключение против вашей дочери, – сказал я, вновь обращаясь к миссис Маркис и снисходительно улыбаясь, точно престарелый дядюшка, читающий мораль своей легкомысленной племяннице. – Как вы, надеюсь, поняли, весьма серьезное обвинение. Пока не найдут Стоддарда, оно остается единственной правдоподобной версией. Конечно, – тут я слегка повысил голос, – я буду только рад, если вы исправите мои возможные ошибки и внесете дополнительную ясность. Если в чем-то я был не прав…

Теперь я намеренно встретился глазами с Артемусом и выдержал его взгляд.

– Если я в чем-то был не прав, вам следует незамедлительно сказать мне об этом. Я должен передать властям лишь одного виновного. Остальные члены вашей семьи не пострадают. Хотя, по моему мнению…

Кивком головы я указал на факелы, пылающее бревно и жаровню, огонь которой поднимался чуть ли не до потолка.

– По моему мнению, вам всем место в аду.

И здесь, читатель, на сцену выступило Время, взяв в свои руки дальнейшее управление ходом пьесы.

Не знаю, что за доводы приводило оно Артему су Маркису. Но Время добилось своего: Артемус наконец понял, перед каким жестким выбором он стоит. У него опустились плечи, на румяных щеках появились складки. Даже его голос неузнаваемо изменился.

– Лея тут ни при чем, – запинаясь на каждом слове, сказал он. – Это была моя затея.

– Нет!

Ее глаза были влажными от слез. Указательный палец напоминал острую рапиру. Лея Маркис кинулась к нам.

– Я не допущу этого!

Честно сказать, я ожидал, что она бросится на меня. Но Лея, обхватив брата за шею, оттащила его на несколько шагов.