Пожалуй, еще ни один научный диспут не собирал столько любопытных! Не попавшим в зал пришлось разместиться на лужайке во дворе. Большинство среди слушателей составляли дамы и представители духовенства. Их привлекли слухи о том, будто достопочтенный Вильберфорс, епископ оксфордский, намеревается окончательно «сокрушить и уничтожить» безбожное учение Дарвина, защищать которое собирались Гекели и Гукер.

Епископ славился как духовный оратор, не брезговавший, впрочем, весьма сомнительными демагогическими приемами, за что и получил прозвище «Скользкий Сэм». Собравшиеся предвкушали горячую схватку. «Скользкий Сэм» постарался оправдать их ожидания и произнес весьма эффектную речь, щедро пересыпанную насмешками по адресу Дарвина. Впрочем, его возражения против изменчивости видов были все те же, давно опровергнутые Дарвином: где, дескать, прямое доказательство их превращения? Кто это видел?

- И до каких пределов мы должны допускать это превращение? Неужели можно верить тому, что все более полезные разновидности репы в огороде стремятся сделаться людьми?!

Закончил свою речь епископ заявлением: теория Дарвина должна быть всеми осуждена, потому что она «отвергает Творца и несовместима с полнотой Его славы». Сэма наградили громкими аплодисментами. Вдохновленный ими, епископ раскланялся во все стороны, как оперный певец, и, обращаясь уже к Гекели, метнул последнюю, убийственную, по его мнению, стрелу.

- Мне хотелось бы уточнить, - ехидно спросил он елейным тоном, - как считает достопочтенный профессор: происходит ли он от обезьяны со стороны бабушки или дедушки?

Публика разразилась хохотом. А Гексли зловеще сказал сквозь зубы сидевшему рядом Гукеру:

- И предал его господь в руки мои. Он попался!

Когда председатель предоставил ему слово, Гексли по-спещно встал и ринулся к трибуне, как в атаку. И каждое слово его разило наповал. Он кратко изложил суть теории Дарвина, отметил грубейшие ошибки, допущенные «Скользким Сэмом», который был неплохим математиком, но весьма слабо разбирался в естественной истории, а затем сказал:

- Что же касается происхождения человека от обезьяны, то, конечно, это не надо понимать так грубо. Здесь речь идет только о происхождении человека через тысячи ноколений от общего с обезьяной предка. Но если бы этот вопрос мне был предложен не как предмет спокойного научного исследования, а как предмет чувства, то я бы ответил так...

Гексли сделал длинную паузу, чтобы подчеркнуть, выделить, врезать в мысли каждого свои слова:

- Человек не имеет причины стыдиться, что предком его является обезьяна. Я скорее бы стыдился происходить от человека беспокойного и болтливого, который, не довольствуясь сомнительным успехом в своей собственной деятельности, вмешивается в научные вопросы, о которых не имеет никакого представления, чтобы только затемнять их своей риторикой и отвлечь внимание слушателей от сути спора краснобайскими отступлениями, игрой на религиозных предрассудках. Нет, я предпочитаю такому предку обезьяну!

При всей своей враждебности зал не удержался, и Гексли тоже наградили аплодисментами. Потом без резких выпадов, но очень хорошо, убедительно выступил Гукер.

Назавтра, конечно, об этой схватке раструбили все газеты. Печально прославившись, «Скользкий Сэм» отныне прочно вошел в историю, а интерес к идеям Дарвина увеличился еще больше. («Оксфорд принес большую пользу нашему делу. Чрезвычайно важно было показать миру, что некоторые перворазрядные ученые не боятся высказывать свое мнение».)

В одной газете отчет о диспуте сопровождался карикатурой: Вильберфорс в виде жалкого кота со взъерошенной шерстью отступает под натиском нападающего на него бульдога - Гексли.