Белый циферблат следил за мной, пока я подъезжала к моргу, – следил совсем как белое лицо из моего сна.

Пахло сырым железом. Я припарковалась у свежеоштукатуренного здания морга – последние два года я бывала здесь каждый день. У морга уже стоял серый "плимут" Нейлза Вандера, специалиста по дактилоскопии, – Нейлз, как и я, ездил на служебной машине. Я позвонила ему сразу после того, как мне позвонил Марино. Из-за последних убийств нас, криминалистов, вытаскивали из дома в любое время дня и ночи, но Вандер в отличие от меня, получив информацию об очередном удушении, должен был ехать прямо в морг. Сейчас он находился в рентген-кабинете – очевидно, налаживал лазер.

Свет из окна лился на асфальтированную дорогу. Подъехала "скорая", из нее вылезли двое санитаров с носилками. Скучать не приходилось и по ночам – всех, кто умер насильственной смертью, или внезапно, или в той или иной степени подозрительно, отправляли к нам, не дожидаясь, когда наступит утро или кончатся выходные.

Санитары явно не рассчитывали увидеть меня в такую рань. Я распахнула дверь холла.

– Что это вы ни свет ни заря на работе? – поздоровался один.

Другой кивнул на труп на носилках:

– Самоубийство в Мекленбурге. Парень бросился под поезд. Запарились его с рельсов соскребать.

– Остались от козлика рожки да ножки...

Они пошли по коридору. Кровь еще капала с изуродованного тела, причем прямо на чистый пол.

Отвратительный запах смерти ничем не выведешь – ни хлоркой, ни освежителями воздуха, ни открытыми окнами: я и с завязанными глазами поняла бы, что это за место. Но по утрам вонь казалась еще невыносимее, чем в остальное время суток. Санитары загнали труп в морозильник и с грохотом, только подчеркнувшим мертвую пустоту коридоров, захлопнули дверцу.

Я прошла в кабинет, где Фред, охранник, прихлебывая кофе, дожидался, пока санитары зарегистрируют тело в журнале и уберутся. Фред уселся на краю стола таким образом, чтобы случайно не увидеть носилки. Он, наверное, и под дулом пистолета не пошел бы в морозильную камеру отслеживать, правильно ли обращаются с телом. Особенный ужас у нашего "стража" вызывали почему-то номерки, болтающиеся на пальцах ног у покойников.

Фред бросил тоскливый взгляд на часы – до конца его смены оставались считанные минуты.

– Еще одну женщину задушили, – попыталась я его подбодрить.

– Боже! – воскликнул Фред. – Какой же изувер это делает! Бедняжки! – Он еще ниже опустил голову.

– Ее привезут с минуты на минуту. Уж будь добр, проследи, чтобы дверь заперли и чтобы никто не имел доступа к телу. Репортеры слетятся как мухи на мед, но смотри никого на пушечный выстрел не подпускай к моргу. Понял? – Наверное, помягче надо было с ним – он такой впечатлительный, – да уж как смогла.

– Так точно, мэм, – отрапортовал Фред. – Не волнуйтесь, я все сделаю.

Я зажгла сигарету и стала звонить домой.

После второго гудка трубку сняла заспанная Берта.

– Берта, я просто проверяю, все ли в порядке.

– Да, доктор Кей. Когда я вошла, Люси даже не шевельнулась. Спит как сурок.

– Огромное спасибо, Берта. Просто не знаю, как вас благодарить. И еще я не знаю, когда приду.

– Не волнуйтесь, доктор Кей, я вас дождусь.

Берте тоже не было ни сна ни отдыха. Если меня поднимали среди ночи, я тут же звонила ей. Я дала Берте ключи и показала, как снимать дом с сигнализации. Она, видимо, прикатила сразу после моего отъезда. Я курила и думала о том, как огорчится Люси, когда утром вместо тети Кей увидит в кухне Берту.

Мы с Люси собирались сегодня в Монтиселло...

* * *

На хирургическом столике стоял прибор, внешне похожий на микроволновку, но поменьше, с ярко-зелеными лампочками на передней панели.