Роберт понял теперь, чего ему не хватало, о чем, сам того не сознавая, грезил в несбыточных мечтах своего детства. Понял, отчего боялся темноты, отчего маленький, беззащитный, одинокий, забираясь в холодную постель в своей чердачной комнатушке, дрожал и чуть не плакал. Ему навязывали веру в сурового Бога, а нужна была мать. Она боролась за свое право на сына во всех судах двух великих стран. Это стоило огромных денег, но в конце концов она победила! Впрочем, двигала ею не только любовь к ребенку.

Роберту постепенно становилось ясно — это была и месть, месть человеку, который пренебрег ее чувством и позволял себе корить за недостатки, месть его родным за то, что те на примерах из Библии, доказывали ей, какая она скверная женщина.

— Пусть я и плохая, мой мальчик, — говорила она, — пусть я буду хуже всех на свете, но лишь бы не такой, как они, со всей их хваленой добродетелью.

С этим нельзя было не согласиться.

И до чего она была прелестна — вьющиеся волосы цвета красноватой бронзы, большие зеленые глаза, маленький алый рот.

Она вовсе не жаждала посвятить жизнь сыну, и Роберту не понадобилось много времени, чтобы это понять. Но зато она готова была терпеливо сносить, а подчас и искренне радоваться обществу ребенка, будущего мужчины, который не уставал повторять ей, как она хороша собой, восхищался ею, выполнял все поручения, умел тактично удалиться, когда его присутствие было нежелательно, а в иных случаях служил достойным украшением.

Они путешествовали с одного побережья на другое, ездили на модные курорты, или в те места, о которых ходили удивительные слухи.

Если какой-то город, куда мать стремилась, не оправдывал надежд, если в гостях в чьем-то поместье оказывалось скучно или портилась погода, если слуги в отеле были невнимательны или грубы, они тут же срывались с места и мчались, куда глаза глядят, не колеблясь, отправлялись в долгое путешествие за океан, колесили по странам в надежде найти новое Эльдорадо, либо что-то небывалое, доселе невиданное.

Учился Роберт урывками. Иногда несколько месяцев ходил в школу, либо же ему нанимали учителей, но образование играло незначительную роль в развитии его характера. Он узнавал много о жизни вообще, быстро набираясь практического опыта, так что книги, науки и языки были для него делом второстепенным.

Роберт взрослел, стал уже выше матери ростом, и постепенно в их отношениях произошла перемена. Он взял на себя заботу о всех делах. Он главенствовал в затеях и совместных приключениях.

Самым важным, как и раньше, оставались желания и капризы порывистой натуры, но теперь красавица-мать, принимая серьезное решение, полностью опиралась на сына. Роберт принял новую роль, как нечто само собой разумеющееся. Характерно, что отныне ему было велено не называть ее больше мамой, а обращаться по имени — Флёр.

Ее баловали всю жизнь. Единственный ребенок, Флёр родилась, когда отец и мать были уже не первой молодости. Отец, практичный бизнесмен, после ряда неудач, нажил, в конце концов, огромное состояние. Тратил он деньги с умом и весьма экономно, ибо дались они ему нелегко, отказывал себе и жене во всем, но лишь для того, чтобы потом безрассудно и расточительно осыпать роскошью свое единственное дитя.

Как часто случается, Флёр ни в чем не походила на родителей, была их полной противоположностью — щедрая, расточительная, беззаботная и веселая. Она принимала как должное все, в чем ее матери отказывалось долгие годы замужества, и в ней воплотилось все, что отец ее порицал. Но, без ума от несравненного чада, отец был слеп к ее недостаткам, как позже все в ее жизни мужчины. Все, за одним исключением. Исключением был муж Флёр.

Она влюбилась в отца Роберта, во-первых, потому, что он был англичанин, и, во-вторых, потому, что не потерял от нее голову, не влюбился, как многие знакомые ей молодые люди, с первого взгляда.