— И как ты предполагаешь поступить? — задумчиво спросила Синтия.

Питер встал и, не говоря ни слова, обнял ее.

— Синтия! Я люблю тебя! О Синни, я так тебя люблю! — голос был хриплый и настойчивый. — Ты всегда была моей! Какой я дурак — потерял тебя, упустил!

Он снова наклонился к ней и стал покрывать жадными поцелуями глаза, лицо, шею.

— Нет, Питер, не надо!

Она оттолкнула его, часто дыша, охваченная внезапным страхом, но с Питером было не справиться.

— Я хочу тебя, Синтия… Как я тебя хочу! Ты всегда была моей, всегда любила меня, сама знаешь! Не отказывай мне сейчас, ты так мне нужна!

Она с силой высвободилась из его объятий.

Он тоже тяжело дышал, глаза сверкали, руки снова тянулись к ней.

— Подожди, Питер, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты сказал, что любишь меня — из-за вновь вспыхнувшего чувства ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?

— Дорогая, зачем ты так? Ведь между нами дивное, прекрасное чувство!

— А Луиза? — настаивала Синтия. — Как быть с Луизой? Какие у тебя намерения?

— Оставим Луизу, — попросил Питер. — Поговорим о нас. Послушай меня!

— Нет, слушай ты, Питер, — твердо сказала она. — Я знаю теперь все, что ты хотел сказать. И все поняла — и не испытываю к тебе ничего, кроме глубокого презрения. Многие годы жизни я страдала из-за чувства к тебе. Мне жаль теперь тех лет. Каких же я наделала глупостей! Я любила тебя, каким ты мне представлялся, человека, которого давно не существует. Прощай, Питер! Я не желаю тебя видеть, ни сейчас, ни потом!

Она направилась к двери, но Питер ее опередил.

— Синтия, — молил он, — не покидай меня! Я лишь хотел все тебе объяснить! Любимая, я никогда не умел толком ничего сказать, но разве ты не видишь? Все осталось, как прежде?

Он снова обвил ее руками, но Синтия резко вырвалась из его объятий.

— Не смей касаться меня! — воскликнула она. — Уходи, оставь мой дом!

Взбежав по лестнице наверх, Синтия заперлась в спальне, упала лицом в подушки и горько заплакала.

15

Синтия укладывала чемодан, когда в спальню вошла Грейс.

— Извините, мисс, вы хотели… — Она смолкла на полуслове. — Неужто вы уезжать собрались?

Синтия взглянула на нее. Та заметила бледность своей молодой хозяйки, тени под глазами.

— Да, Грейс. Поеду в Лондон.

— Беда, мисс, такая беда! Я все время этого боялась!

Синтия подняла голову и отбросила волосы со лба.

— Чего боялись, Грейс?

— Мистера Питера, мисс! Он вас тогда обидел, сейчас обидел снова. Я чуть было не в слезы, как он утром к нам на порог пожаловал, так хотелось сказать, чтобы убирался подобру-поздорову, да дверь захлопнуть.

— Не думайте, что я уезжаю из-за мистера Питера, — проговорила Синтия, но тут же поняла: глупо лгать старой служанке. — Мне нужно уехать, — сказала она, помедлив. — Необходимо!

— Понятно, мисс.

— Загубила я свою жизнь, сами видите! — порывисто воскликнула Синтия.

— Ну, уж это вы себя зря вините, — отвечала Грейс. — По-моему, мисс, это другие вам жизнь загубили. Больно уж вы добрая, и девочкой такая была. Всех вокруг любила, ко всем с добром. И не ваша вина, мисс, некому было вас пригреть, дом-то большой, матушка все болела, отец усадьбой занят, не до вас. Мы вас жалели, Роза и я.