Столько же, сколько Маркусу сейчас.

Может быть, все дело именно в возрасте? Или в том, что Маркус начал делать успехи? Ясно одно: мама боится – и поэтому специально отвлекает его от занятий музыкой.

А это нечестно.

Ведь Маркус не может не играть. Если он забросит виолончель, эта музыка, которую, по-видимому, никто больше не слышит, поглотит его без остатка.

Для Маркуса звуки струн, труб и флейт были такими яркими и вибрирующими, а ритмы музыки такими яростными и необузданными, что он не мог поверить в то, что он единственный, для кого они звучат. Словно маленький ребенок, он непрестанно твердил об этой музыке, пропевая мелодии вслух, чтобы окружающие ему поверили.

В конце концов родители отвели его к врачу, который прописал препараты от галлюцинаций. После чего Маркус заключил, что музыка, по-видимому, должна стать его тайной. Он не хотел, чтобы она прекращалась, даже если она и правда играет только у него в голове.

К тому времени он стал брать инструменты из тех, что были в школе, в кабинете музыки, и дома, из старой дядиной коллекции, и пытался воспроизвести невероятные мелодии, которые окружали его повсюду.

Это был отличный ход: перестать говорить о музыке и начать ее творить. Эта перемена приглушила страхи родителей и к тому же привлекла внимание учителей и других взрослых, которые пришли в восторг от неожиданного таланта Маркуса.

Но несмотря на то что Маркусу нравилось такое внимание, он не был уверен, что заслужил его. Где-то в глубине души он чувствовал себя обманщиком: в конце концов, он же не сам сочинял эту музыку.

Она приходила к нему откуда-то извне, не из этого мира.

– Маркус!

Он оторвал смычок от струн и открыл глаза. Мама стояла в дверях кухни, в руке она держала листок бумаги. Маркус не заметил, как растворился в музыке, каким тихим и мирным вдруг стал день.

– Прости, мам, – сказал он. – Я отвлекся.

К его удивлению, она улыбнулась.

– Все в порядке. – Она протянула ему листок. – Я только что получила это письмо. Подумала, проще будет распечатать его и отнести тебе.

– Что за письмо?

– Прочитай и узнаешь.

Меня зовут Л. Дельфиниум, и я являюсь директором Ларкспурской академии сценических искусств в штате Нью-Йорк. Мои агенты работают по всему миру, и недавно одна из них присутствовала на концерте в городе Оберлин, штат Огайо, где играл Ваш сын, – его яркое выступление буквально заворожило ее. Мы были бы чрезвычайно рады, если бы Маркус стал одним из наших студентов.

В Ларкспуре у Маркуса будет возможность учиться у ведущих преподавателей Нью-Йорка. К этому письму мы прикрепляем файл с буклетом, где Вы можете найти подробную информацию о нашем учебном плане и программах.

Мы понимаем, что немного запоздали с этим приглашением, но в любом случае наш главный принцип – искать многообещающие молодые таланты, и мы бы не простили себе, если бы не попытались заинтересовать Вас. Для такого ученика, как Маркус, мы готовы оплатить все расходы на обучение, питание и дорогу. От Вас не потребуется никаких вложений.

Пожалуйста, ответьте нам, как только сможете.

– Это розыгрыш? – спросил Маркус.

– Не думаю.

– Это же безумие! На концерте в Оберлине был какой-то агент?

– Ты талантливый мальчик, Маркус, – сказала мама. – Не делай такой удивленный вид.

– И ты не будешь против, если я поеду?

– Я буду счастлива, если ты поедешь.

Она скрестила руки и улыбнулась. Вид у нее был чуточку слишком счастливый.

Не успел Маркус ответить, как у него в ушах загремела музыка: такая какофония звуков, что он не мог даже различить в этом хаосе отдельные инструменты.