Николь, жена Жана, была само очарование с непослушными каштановыми кудряшками и огромными сверкающими голубыми глазами. Недавно она оставила работу стюардессы и всецело посвятила себя садоводству. За ужином Николь строго выговаривала хозяину дома за невнимание к цветам и кустарникам в его саду.

— Хорошо-хорошо, — весело рассмеялся Патрик, — когда ты закончишь курсы садоводства, я найму тебя на работу.

— Не забудь! — откликнулась Николь и подмигнула Джессике, с неприязнью наблюдавшей за тем, как щедро О'Донелл расточает свое обаяние на всех, кроме нее.

Потягивая вино, Джессика сосредоточилась на Питере, без умолку болтавшем о своем хобби — рыбалке.

— Я буду ловить целыми днями рыбу, когда выйду на пенсию. Если, конечно, Этель позволит мне, — добавил он с надеждой.

— Конечно, она позволит, — заверила его Джессика.

Гости были заняты горячим, когда вошла Патриция и объявила, что Питера Джонса просят к телефону. Что-то в ее голосе заставило их умолкнуть, а Питера быстро покинуть гостиную. Нахмурившись, Патрик вышел за ним.

— Возможно, очередная неприятность на фабрике, — пожала плечами Этель, продолжая накладывать еду себе на тарелку. — Я буду только рада вскоре избавиться от этих проклятых дел.

На протяжении ужина Джессика внимательно следила за тем, чтобы на столе было достаточно еды и напитков, хотя, надо честно себе признаться, в этот день у нее, по сути дела, работы практически не было. Жан оказался прав. Николь, Анита и Филип были на редкость приятными людьми, прекрасно знавшими друг друга. Все они явно процветали, их вид, непринужденные, раскованные манеры вызывали уверенность в том, что на всей территории этого элитного загородного клуба царит благоденствие. Джессика вдруг поймала себя на мысли, что тоже с удовольствием жила бы здесь, а не в своем изолированном от жизни кукольном домике. О нет, ее дом нельзя было назвать неуютным, неудобным или некрасивым: располагаясь рядом с парком, недалеко от магазинов, он имел все необходимые для жизни удобства. Было лишь одно маленькое «но»: у нее практически не было соседей. Все стоящие рядом дома были раскуплены богатыми иностранцами, просто выгодно вложившими деньги в недвижимость. Джессика даже представить себе не могла, что можно постучать в дверь к соседу и попросить взаймы чашку сахарного песка, как, вероятно, делали Николь и другие. Усилием воли Джессика стряхнула с себя наваждение: а то, глядишь, еще чуть-чуть и ей захочется младенца с пустышкой и погремушкой.

Вернулся Патрик. Его лицо было серьезным. Обогнув стол, он ободряюще положил ладонь на руку Этель и чуть наклонился к ней.

— Вашу невестку доставили в больницу, — мягко сообщил он. — Врачи полагают, что могут начаться роды…

— О Боже! — уронив бокал с вином на пол, взвизгнула Этель. — А я столько гадостей наговорила про нее!

— Успокойтесь, дорогая, — утешал ее О'Донелл. — Врачи постараются сделать все, что в их силах. Но если получится так, что ей придется рожать… Что ж, в наши дни срок в тридцать недель вполне допустим для нормальных родов. — Он слегка сжал плечо Этель. — Все обойдется, я уверен в этом. Доктор, который разговаривал со мной, настроен весьма оптимистично. Давайте я отвезу вас в аэропорт.

— Аэропорт?! — вскрикнула Этель, будто ей предложили лететь на ковре-самолете.

— <style name="91">Я</style> довезу вас до аэропорта. Питер слишком взволнован, чтобы садиться за руль, — терпеливо объяснил хозяин дома.

— А как же наш обратный билет? — Голос Этель истерически срывался. — Мы должны лететь в другое время.