Бауэн ничего не ответил. Опустив ноги на деревянный пол, он, похоже, собирался вставать.

– Если так, то вынужден просить тебя не делать этого, и не только потому, что чувствую себя в долгу перед его братом. Если бы не Николай Гневный, Эмма могла… умереть. – В этот момент Лахлан вдруг испытал острую необходимость ее увидеть, дотронуться до нее, хотя знал, что она ждет его у своей неистовой родни, у валькирий, в Валгалле, всего в двадцати минутах отсюда. Он оставил ее в безопасности, за плотными шторами, защищавшими от солнца, где она играла в видеоигры. – Бау, не забывай, что это было состязание. И в сообщениях, которые мы получали, говорилось, что оборотень действовал в игре безжалостно и подло, хуже, чем Кэдрин в трех предыдущих состязаниях.

Бауэн пожал плечами.

– Мы слышали, что ты загипнотизировал Кэдрин блестящим предметом, чтобы заблокировать ее там, где был оползень. И разве ты не оставил ее одну с тремя голодными василисками?

В единственном глазу Бауэна вспыхнуло что-то похожее на удовлетворение.

– И еще мы слышали, что на задании в Конго ты вырубил Себастьяна Гневного, ударив его по лицу лопатой, а затем сбросил в бурную реку. И это в Африке, в самую жару.

Его кузен явно был доволен своим поступком и до сих пор радовался, не испытывая никакого чувства вины.

– Нет, дело не в Гневном. Пока не в нем.

– Значит, твои мысли занимает ведьма?

Наконец Бауэн повернулся к Лахлану с интересом:

– И что ты слышал?

– Я знаю, что из-за ее проклятия ты можешь умереть от ран.

Но Бау, похоже, это нисколько не тревожило.

– У нас с этой ведьмой есть кое-какие незаконченные дела. Мне придется вытаскивать ее из этой пещеры, раз никто другой до сих пор этого не сделал. Хотя не понимаю, почему никто не смог найти гробницу. В том раунде состязания координаты получили все участники.

– Говорят, богиня Риора стирает данные после каждого раунда, – пояснил Лахлан. – Никто не стремился запомнить координаты, потому что не собирались туда отправляться. А ты запечатал всех, кто там находился.

Бауэн нахмурился:

– Я был уверен, что они выберутся оттуда.

– И что тебе ведьма?

Эмма довольно хорошо знала эту Марикету, потому что она частенько навещала в Валгалле одну скандальную валькирию. И это не удивляло Лахлана – почти каждый раз, когда бывал в Валгалле, он замечал этих двух ведьмочек. Слоняясь по территории, они всегда весело хохотали.

– Мало того, что ее проклятие лишило меня сил, – сказал Бауэн после некоторого колебания. – Она околдовала меня, и теперь я все время думаю о ней… как о своей подруге.

– Ты уверен, что это колдовство? – поспешно справился Лахлан. – Что, если это правда?

Он мог только надеяться. Эмма сказала ему, что, кроме необузданности и свойственного ведьмам лукавства, Марикета имела доброе сердце.

Лахлан не знал, можно ли было сказать то же самое о прежней возлюбленной Бауэна. Он видел Марию лишь однажды, когда она и Бауэн ездили встречаться с ее отцом, королем фей. Лахлан всегда считал Марию избалованной. Высокая красивая блондинка, она выказывала пренебрежение ко всему тому, что оборотни почитали важным, – к еде, физическим контактам, сексу. Но Бауэн был счастлив с ней, а Лахлан своих сомнений не высказывал. Но теперь…

– Бауэн, возможно, тебе дарованы две.

– Ты слышал о чем-нибудь подобном? – спросил Бауэн раздраженным тоном.

– Нет, но…

– История клана насчитывает пять тысячелетий, Лахлан. Я знаю, потому что потратил десять лет на то, чтобы просканировать каждую строчку – все до единой записи.