Автобус, на котором они возвращались в Бомбей, медленно спускался с перевала Бор Гат. Миновали роскошные рощи и сады. Впереди показался город. Справа блестело синевой Аравийское море, часть Индийского океана…

Бахадур встретил хозяев заливистым лаем. Он фыркал, бросался из стороны в сторону и прыгал, стараясь лизнуть их в подбородки. Еще ни разу пес не расставался так надолго со своим великим хозяином, и поэтому теперь был просто счастлив.

– Дети еще в школе, – доложил слуга.

– Хорошо, Сангам. Я пойду встречать их вместе с Бахадуром, – сказал Берджу.

Анита поднялась к себе в комнату, распаковала вещи и стала приводить себя в порядок. Вдруг дверь открылась, и Бету вместе с Алакой без стука вбежали к ней.

Девочка повисла на шее у матери. Бету с нетерпением ждал момента, когда можно будет обнять мать.

– Мама! Я так рад вашему возвращению! – сказал он и тоже прильнул к матери.

– Мы очень рады! – подтвердила Алака.

– Давайте больше никогда не расставаться! Нам было очень плохо без тебя и отца! – попросил Бету.

В это время появился Берджу.

– Надо ко всему привыкать, – сказал он, – в жизни все бывает. Только что звонил господин Чатури. Завтра он приглашает нас поехать осматривать предприятия. Бету, тебе надо быть с нами.

– Хорошо, отец.

После ужина все собрались на веранде, куда был подан чай. Бахадур и Божанди, как полноправные члены семьи, тоже были здесь. Бахадур, гордо подняв голову, чутко вслушивался в тишину. Он, как всегда, был начеку, не в пример беспечной Божанди, которая играла с Алакой.

В небе светила полная луна. Сухо трещали цикады. Звездное небо было ясным, на нем отчетливо выделялось созвездие Южного Креста. А вдали могучее пространство океана с подрагивающей лунной дорожкой величественно отражало небесную твердь…

Анита вспомнила своего отца, беспечную юность. Перед ее внутренним взором сквозь звездную зыбь возникла бедная хижина Берджу – спасительная гавань и пристань в океане ее жизни. И теплые слезы закипели у нее на сердце. И еще почему то вспомнился шейх Юсуф, которого она по телефону пригласила сегодня в гости. Любовь – великая мастерица – искусно сотворила человека из четырех стихий и, вызволив его из небытия, дала ему жизнь. Многоязычный мир ночи, подобно тысячелистной розе, благоухал в тишине и покое…

Она ласково посмотрела на мужа, устремившего взор к небу. Ей показалось, что он молится, шепча мантры. И она не ошиблась. Он действительно возносил молитвы и помыслы к Богу, благодаря Его и прославляя, просил укрепить его на стезе любви, добра и красоты…

– Берджу! – нежно позвала она его. И в эту минуту к ним подошли дети и уселись у их ног.

– Что? Анита, я тебя слушаю, – отозвался очнувшийся от своих мыслей супруг.

– Кажется, Шекспир сказал, что мир должен быть населен, – певуче, растягивая фразу, произнесла супруга.

– Возможно и Шекспир, но до него эту истину провозгласили древнейшие индийские мудрецы.

– Прости мне, дорогой, издержки воспитания и учебы в колледже, но я хочу сказать, что…

– Ты о чем? – вздрогнул Берджу. И радостные нотки всплеснулись в его бархатистом голосе.

– О том, что у нас с Алакой могут быть еще братик или сестричка, да, мама? – вдруг потряс до смущения своих родителей вундеркинд Бету.

Алака вспыхнула, как роса при утренних лучах солнца и, радостно вскочив, бросилась на шею матери.

– Мама, мама, я хочу сестричку!

Берджу поспешно вскочил с места и отошел в тень. Сердце его глухо стучало. «Неужели я смогу быть еще и отцом по плоти?! Господи! Услышь молитву мою!» Потом подошел к Аните и нежно обнял ее.