Но все-таки мне кажется, что он уж слишком много тратит на меня. Поэтому я сказала ему, немного смущаясь:

— Вы не находите… что вы… что ваши расходы на меня несколько чрезмерны, пока я… прохожу испытательный срок, если можно так выразиться?

— На это есть две причины, — серьезно ответил Сидни, как будто обращался к собранию акционеров. — Во-первых, мне нравится делать вам подарки, а во-вторых, поскольку все считают, что вы принадлежите мне, то удивились бы, если бы я этого не делал.

Я засмеялась.

— В любом случае вы в выигрыше!

— Разве? — спросил он каким-то странным тоном, и я не нашлась что ответить.

Мы прекрасно поужинали, а потом поехали в казино, где было очень весело. Я никогда раньше не бывала в таких местах, и мне все казалось интересным.

Сидни познакомил меня с множеством разных людей — преимущественно французов. Все они были очень любезны со мной, и мне не хотелось уезжать, когда Сидни сказал, что нам пора домой.

Он вел себя очень мило и, по-моему, немного беспокоился, какое я произведу впечатление, хотя ни за что в жизни не признался бы в этом.

Прощаясь в гостиной в отеле, он поцеловал меня. В этом поцелуе не ощущалось и признака страсти, но было что-то властное, как будто он имел на меня право. И странным образом, у меня не возникло никакого желания этому противиться!

Моя комната очаровательна и вся полна розовых гвоздик…

Сегодня у Сидни много дел, поэтому я поехала одна купить себе кое-что из туалетов в магазинах, которые мне перед отъездом порекомендовала Клеона. Я приобрела несколько чудесных вещей!

В магазине на улице Сент-Оноре я увидела очень миленькие запонки и купила их для Сидни, хотя было довольно глупо покупать ему подарок на его собственные деньги.

Как жаль, что у меня нет своих денег, ну хоть немного. Я думаю, так чувствует каждая женщина, неважно, замужем она или нет.

Женщина должна быть в состоянии делать подарки мужу или возлюбленному на свои собственные деньги. Хотя я полагаю, мужчины смотрят на эти вещи по-другому.

Во всяком случае, Сидни был в восторге и сказал, что он получил подарок впервые за много лет.

«Какие, должно быть, странные женщины были в его жизни», — подумала я с каким-то неприятным чувством.

Наверно, их интересовали только его деньги. А может быть, Норман прав, когда говорил мне, что Сидни давно уже вообще не обращал на женщин никакого внимания. Я не поверила ему тогда, полагая, что на месте Сидни любой завел бы с десяток интрижек. Едва ли можно ожидать, что мужчина с его наружностью — ну просто воплощение лучших мужских качеств! — станет отказывать себе в женском обществе.

Но он бывает так доволен, когда проявляешь к нему малейшее внимание, что я прихожу к убеждению, что Норман не ошибался и что вся его личная жизнь сводилась к «мимолетным эпизодам», как называет это Клеона.

Я потратила бездну денег на туалеты и вернулась в «Ритц» в величайшем смущении.

Сидни дал мне несколько тысяч франков и сказал, что, если наличных денег не хватит, я могу брать все, что захочу, в кредит, а он расплатится потом, когда вещи доставят в отель.

Я купила все только абсолютно необходимое, без чего нельзя обойтись. Мне нужно белье, а также туфли и шляпы. Перчаток осталась всего одна пара, и только две пары приличных чулок!

Но все равно испытывала ужасную робость и смущение, когда вошла в гостиную.

— Я должна сделать признание, — сказала я, в глубине души надеясь, что мой привлекательный вид смягчит его раздражение.

— В чем дело? — спросил он резко.

Я уже привыкла к его манере говорить, понимая, что эта грубоватость тона — не от дурного характера или настроения, а результат многолетней привычки делового человека переходить прямо к сути, не теряя даром времени.