Но с этим ефимовским качеством охотно мирились. Мало ли у кого какие недостатки! В конце концов, все они друзья! А теперь еще, кроме студенческой дружбы, их связывает членство в «бригаде реаниматоров».

Кстати, название придумал Леонид Ефимов. После того, как по своим юридическим каналам удостоверился, что идея и впрямь стоящая…

Александрбург, 17 марта 2006 года, 11.25.

Валентин Баканин — Борис Фадин

Следователь по особо важным делам Сергей Владимирович Алехин, как уже догадался читатель, не придавал особого значения нарушениям законности. Точнее сказать, он походя нарушал все, что можно нарушить. Однако в одном пункте он остался скрупулезно верен букве закона, а именно: даже он не осмелился лишить Баканина встречи с адвокатом. Как положено, один на один. Правда, адвокат был не тот, которого выбрал бы для себя Баканин, а тот, которого дал ему Алехин…

Собственно, последний факт и послужил источником недоверия, которое питал Валентин к своему навязанному врагами защитнику. Да полно, будет ли этот человек его защищать? Такова ли его функция? А может быть, вопреки обязанностям адвоката, он станет склонять подзащитного к тому, чтобы признать все нелепые обвинения, которыми его тут закидали? Наверняка станет уверять, что Баканину не избежать тюрьмы и лучшее, что он может сделать — добиться, чтобы скостили срок… К чертям собачьим такую защиту! Валентин Баканин невиновен, слышите вы, не-ви-но-вен! У него есть свое доброе имя, у него еще осталась такая непостижимая, эфемерная для некоторых штуковина, как честь. Что там говорил Алехин насчет адвоката? «Если не хотите этого, не получите вообще никакого», что-то наподобие того. Ну так пожалуйста! Лучше Баканин будет защищаться сам! По крайней мере, сам на себя он всегда может положиться. Кажется, он сам — это единственный человек, которому в этом гадюшнике стоит доверять…

Вышеприведенные соображения, правда, в более вежливой форме, но так же эмоционально Валентин Баканин обрушил на Бориса Аристарховича Фадина. Валентина можно было понять: мало кто на его месте удержался бы от выплеска эмоций. После предъявления обвинения в КПЗ ему всю ночь не давали спать. Мало того что в переполненной камере и без того не больно-то хорошо спится, так еще история: только начинаешь засыпать, вдруг — грубый толчок в плечо! Кто толкнул? Поди разберись, когда все помещение вплоть до лампочки над дверью забито ожидающими решения своей участи! Снова начинает засыпать — снова его пинают, метя по лодыжке… В конце концов Валентину пришлось сознательно бороться со сном, то и дело соскальзывая в болезненную горячую полудремоту. Но если кое-кто думает, что такими методами вынудит его подписать самооговор, этот кто-то крепко просчитался.

Борис Аристархович Фадин выслушал подзащитного не перебивая, только мелко пошмыгивая носом, словно, как животное, воспринимал главную информацию не зрением и не слухом, а нюхом. Очевидно, запах Валентина заставил его загрустить, потому что редковатые русые брови Фадина расположились домиком, придавая лицу сочувственное выражение.

— Уважаемый Валентин Викторович, — мягко сказал Фадин, — я понимаю, у вас много оснований мне не доверять…

Валентин, истощивший запасы красноречия, кивнул. Он несколько дней не брился, и светлая, жесткая, отрастающая пучками щетина не украшала его помятое, выжатое бессонницей лицо. Прибавьте сюда плачевное состояние одежды — как мало нужно, чтобы внешне превратить крупного бизнесмена в бродягу!

— И я могу подтвердить, что вы правы в своем недоверии, — неожиданно завершил Борис Аристархович. — Не знаю, много ли мне удастся для вас сделать. На меня оказывают сильное давление, так же как и на вас. Ваше дело шито белыми нитками, но уж кого здесь хотят засудить, того засудят.