Уинифред Леннокс. Вся ночь — полет
Двойной портрет на бледно-синем фоне, Но аура одна, она чиста. Весь день — полет, вся ночь — полет, Все ввысь и — напролет.
Пролог
— Никогда не думала, что буду заниматься любовью в курятнике. — Шейла хихикнула, как девочка-подросток, и уткнулась носом в плечо Алена. — Тебе у меня не нравится? — нарочито возмущенным тоном спросил он. — Но это самое замечательное место на земле! Она фыркнула. — Ты знаешь, кто ты такой, Ален Ригби? Ты — самодовольный петух. — Теперь уже нет. — Он шумно вдохнул и выдохнул. — Да неужели? И с каких это пор — нет? Шейла изучала его лицо так, словно хотела рассмотреть каждую морщинку на лбу, вглядеться в короткий след от пореза бритвой. Он торопился, заметила она, но все равно побрился, чтобы ей было приятно. — С тех самых пор, как я поменял эмблему на своих воротах. — Ах во-от когда… — Шейла улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в кончик носа. — Она-то тебе нравится? — О-очень, — выдохнула Шейла и уткнулась носом ему под мышку. Ален ухмыльнулся. Еще бы ей не понравилось, подумал он. Вместо безмятежной парочки золотых петушков, которые украшали ворота его имения прежде, он заказал другой сюжет — золотой петушок в крепких лапах серебряного сокола. — А уж мне как нравится! — Он засмеялся. — Я стоял над душой у Пола, когда он выковывал клюв у сокола. — Ты хотел, чтобы мой сокол казался… нежнее? — Шейла потерлась носом о теплую кожу плеча Алена и подняла голову. Он засмеялся и крепко стиснул ее. — Чтобы петушок не казался беспомощной жертвой. Вот почему я попросил сделать соколу клюв посолиднее. — А как же правда жизни? — Шейла хитро посмотрела на него. — Когда ты увидел моего любимца в первый раз, ты сказал, что у Сокола Эдвина необыкновенно изящный клюв. — Я это сказал, чтобы тебе польстить, дорогая. — Ален самодовольно засмеялся. Шейла выбралась из своего укрытия и с некоторым недоверием посмотрела на Алена. Но, заметив улыбку на его губах, тоже улыбнулась. — Я, кажется, теперь понимаю, в чем истинная суть новой композиции, мой дорогой дизайнер, — говорила Шейла, в то время как рука Алена спускалась по ее спине. — Не-ет, этот сюжет не имеет никакого отношения к искусству дизайна… Она фыркнула, когда его рука добралась до ее талии и на секунду замерла. У Шейлы перехватило дыхание, но она пробормотала: — Имеет. Самое непосредственное отношение к древнейшему виду… искусства. — Ты так считаешь? — Его рука поползла ниже. — А ты — нет? Мелкая пластика — разве не один из древнейших видов искусства? — Шейла слегка нахмурила брови. Он обхватил ее за плечи и отстранил от себя. Потом откинул легкое одеяло и, наклонившись к самому уху Шейлы, прошептал: — Неужели ты вот это считаешь мелкой… гм… пластикой? Она открыла рот, пытаясь сказать, что на самом деле имела в виду. Она говорила о петушке и соколе на воротах. Но не об этом… Потом, проследив за его взглядом, упала Алену на плечо и расхохоталась. — Так во-от ты о чем! Да, к мелкой пластике это отнести невозможно. — Вот и я о том же. — Его губы коснулись мочки уха Шейлы. — Ты знаешь причину… — Ты так думаешь? — хриплым голосом произнесла она короткую, ничего не значащую фразу. |
