Шейла не закрыла за собой дверь, и Ален, дойдя до порога, остановился. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Шейла взглянула на него, увидела ветровку, которая по-прежнему была у него в руках, и захохотала.

Она смеялась и чувствовала, как облегчение снисходит на нее, как будто простая, знакомая вещь составляла сущность явившегося к ней мужчины. И ей будет легко говорить с ним.

— Я кажусь вам смешным? — спросил Ален, все еще не переступая порога. — Простите, Шейла, но я хотел убедиться, что вы никуда не пропали. Снова, — подчеркнул он, словно обвиняя ее в том, что тогда она пропала и тем самым огорчила его. Он энергично прошагал от открытой двери до ее кресла. — Я не хочу вас больше терять.

— Но я…

— Вы назвали меня человеком, который поступает нелогично. Я стараюсь…

Она засмеялась и покачала головой.

— Хорошо. Я вас прощаю. Но я смеюсь не над вашей нелогичностью. Я смеюсь… — Она снова захохотала. — Вы никак не расстанетесь, — Шейла кивнула на ветровку у него в руках, — со своей ветровкой.

Он озадаченно посмотрел на куртку, потом скомкал ее и бросил в открытое окно.

— Больше во мне ничего смешного нет?

Она потрясенно молчала.

Ален улыбнулся.

— Шейла, я так хочу, чтобы вам все во мне нравилось.

Она почувствовала, как ее щеки пылают.

— Но… почему?

— Я об этом расскажу вам после…

— Но я все-таки хочу узнать…

— Я открыт для вас, — заявил Ален Ригби.

— Мой Сокол Эдвин не… разорил вас?

Ален усмехнулся.

— Вы хотите узнать, застрахован ли был мой петушок? Конечно, Шейла. Я получу за него сполна.

— Значит, — она улыбнулась, — в таком случае, вы можете полюбить моего Сокола Эдвина?

— Да, и так же сильно, как любите его вы.

Она засмеялась.

— Откуда вы знаете?

— Я чувствую тех людей, которые любят птиц так же сильно, как я. А это значит… — Ален многозначительно посмотрел на Шейлу, — они так же сильно могут полюбить друг друга.

— Вы… слишком торопитесь, — пробормотала Шейла, чувствуя, как жар охватывает все тело.

— Я просто наверстываю упущенное время.

Эпилог

Был теплый день глубокой осени, когда из самой большой церкви городка Фортуна вышла пара. Молодые, а это были Ален Ригби и Шейла Ньюбери, стоили друг друга — высокая стройная женщина со светлыми волосами и подтянутый мужчина, выше ее на голову.

— У них будут очень рослые дочери, — шептал Жерар Бертье на ушко Норме Родд и смеялся.

— Я думаю, что и сыновья не подкачают, — ответила она французу, который очаровал ее с первой минуты знакомства.

— Это будет крепкий брак, — говорил он. — Они оба без ума от птиц.

Синди Ригби стояла рядом с Мэг, своей свекровью. Живот Синди заметно круглился под широким светлым платьем. Они с Алексом прилетели из Нью-Йорка, где поселились в его квартире. Ну конечно, они и речи не вели о том, чтобы жить отдельно друг от друга и ждать, пока Синди родит собачьи духи. Сейчас она собиралась родить девочку.

— Не-ет, это не простой брак. Это знаковый, — говорила она своей свекрови.

Мэг внимательно слушала, чтобы потом обо всем рассказать Полу, который вывихнул ногу, погнавшись за гусем-подранком.

— А в чем его знаковость? — допытывалась Мэг.

— Он подтверждает, что мы, женщины, становимся настоящими ловчими птицами.