— Вы шутите? — нахмурился он.

— Извините. Есть такая скверная привычка...

Следователю о людях в этом списке рассказали?

— Нет, — покачал он головой. — Удивляюсь, как я вам вдруг все это выложил. У вас, знаете ли, талант...

— Не уверена. Большая просьба, будьте со мной откровенны и не мучайтесь сомнениями, просто расскажите о любых подозрениях, если они вдруг возникнут.

— Я понял... да, хорошо.

— У Иры была близкая подруга? — повертев в руке блокнот, спросила я.

— Людмила Петренко, они вместе работали в библиотеке, но год назад она вышла замуж за военного и теперь живет в Томске. У нас много друзей, со всеми Ира прекрасно ладила...

— Я правильно поняла: ее подруги — это в основном жены или приятельницы ваших друзей?

— Да, именно так. Дефицита общения она не испытывала, если вы об этом, но Людмилу вспоминала часто, ей ее не хватало... Надеюсь, никого из наших друзей вы не подозреваете?

— Я далека от подозрений, просто пытаюсь кое-что уяснить для себя. Ира приехала из районного города, где еще недавно жила ее бабушка... Она часто ее навещала?

— Обычно ездила к пей во вторник. А в выходные мы навещали Ольгу Валерьяновну вместе. Если не отправлялись куда-нибудь еще. Наша бабуля долго не хотела переезжать сюда. Квартиру мы сдавали, а она, конечно, знала, что мы не расплатились за дом и деньги у нас нелишние. Еле-еле уговорили переехать. Теперь я об этом жалею. В родном городе ей, наверное, было бы легче. Разумеется, я стараюсь ее поддержать, заезжаю каждый день...

— В Голованове у Иры остались подруги? Насколько я знаю, только одна. Вера Семенова. Она была свидетельницей на нашей свадьбе.

— Она, а не Люда, которая сейчас в Томске? Выходит, они с Верой были очень близки?

— В юности, наверное, да. Но в последнее время вряд ли виделись часто. Вора была у нас от силы раз пять в этом ГОЛУ Летом мы ездили к ней на дачу: я, Ира и мой брат. Возможно, навещая бабушку, жена к ней заглядывала. Кажется, у Веры не все ладилось в личной жизни, с работой тоже были какие-то проблемы.   Ира рассказывала, но я не особо вникал...

— Ну, вот, а вы говорили, завидовать некому вашему счастью... — усмехнулась я. — Она была на похоронах?

— Да, конечно. Ольга Валерьяновна ей позвонила...

— Она расспрашивала вас об убийстве?

— Не помню. Я вообще мало что помню из событий этого дня. Вроде бы вечером она к себе уехала. На девятый день приезжала, но только на кладбище. Ольга Валерьяновна всех собирала у себя, Веры точно не было.

— После этого она звонила, интересовалась результатами следствия?

— Мне не звонила. Возможно, Ольге Валерьяновне.

Мы немного помолчали, я видела, разговор Одинцова утомил, а еще в нем чувствовалось беспокойство, наверное, все еще переживал из-за фамилий в моем блокноте.

— Что ж, не буду больше мучить вас вопросами, по крайней мере, сегодня, — сказала я. — Вы сейчас живете в Сосновке?

— Нет, — резко ответил он. — Вряд ли я вообще Когда-нибудь смогу там жить... Придется дом продавать, хотя за реальную цену его не продашь. Но деньги меня не интересуют, лишь бы их хватило расплатиться с банком. Ненавижу этот дом, — выдохнул Одинцов, в глазах его стояли слезы, он торопливо смахнул их ладонью. — Извините... сейчас я живу у брата, наверное, позже сниму квартиру...

— Мне бы хотелось взглянуть на дом.

Он потянулся к куртке, достал из кармана ключи И отдал мне.

— Вам придется сделать это без меня, — сказал твердо. — Вот адрес. — Он нацарапал адрес в блокноте, окинув быстрым взглядом мои записи.