Поначалу он отказывался делиться с Алиной сокровенным, а потом, не найдя выхода, напившись, разом рассказал ей о своих страданиях, о причине их возникновения и обо всем остальном, включая новеллу батюшки Романа.

— Женись на ней и не мучайся! — предлагала Алина почти ежедневно.

— Я же с ума сойду!

— Сойдешь, если не женишься! Будешь мучить себя бесконечно!

— Наверное, ты права, — в один из вечеров сдался Нестор. — В этой ситуации надо ставить точку!

— Можно развестись потом, в конце концов, — дополнила Алина.

— И то верно!

Нестору показалось, что он впервые за последние полгода почувствовал опору под ногами. Впервые улыбнулся себе утром, когда брился. Если бы еще эта проклятущая спина так не болела! Все костоправы — шарлатаны!

Ах, какая она хорошая, Алина! И сколько понимает, несмотря на юные годы!

Он ни разу не подумал, что будет с этой юной! Да и чего думать о тех, у кого жизнь на взлете! Ее надо отпустить, как подросшего птенчика из клетки. Пусть летает своими воздушными трассами, обязательно пересечется с каким-нибудь столь же юным и прекрасным!

Двадцать девятого сентября, ближе к вечеру, с букетом цветов по спецзаказу, с бархатной коробочкой в кармане он приехал к ней.

Она была удивлена и недовольна, сразу предупредив, чтобы общался с детьми быстрее, так как, если он помнит, она завтра уезжает в Турцию. И если же опять не забыл, Птичик и Верка переезжают к нему за город также завтра.

— И чего ты притащился сегодня? Память отшибло, что ли?

Его всего корежило, даже пальцы в ботинках свело. Он дохромал к детям и вяло с ними пообщался, укладывая спать. Потом решился и, выдохнув отчаянно, твердым шагом направился к ней в комнату.

Ее лицо покрывал толстый слой желтоватой маски. Под глазами она надавила клубники и растерла. На голове — шапочка для душа.

«Во, бля!» — сказала его душа, вслух же он произнес:

— Я подумал… Ты понимаешь… У меня… Давай поженимся! Столько лет знакомы… Двое детей у нас! — Он принялся выуживать из брючного кармана коробочку с кольцом, вспомнив, что забыл эксклюзивный букет цветов в машине.

Она сняла купальную шапочку, поглядела на него маленькими глазками из-под выщипанных бровей, и казалось, что зеленые волосы на ее голове зашевелились, словно ядовитые змеи медузы Горгоны.

— Вот кольцо! — Он протянул ей коробочку и увидел, как у бывшей танцорки, словно в замедленной съемке, отваливается челюсть.

Она еще долго не могла вымолвить ни единого слова. Так и сидела с отвалившейся челюстью, а он все увещевал ее, что на все воля Божья, видимо, он виноват, пойдя против этой воли, но сейчас откровение его посетило и он готов идти с ней под венец.

Потом он открыл коробочку, кольцо засверкало бриллиантом, и он протянул ей свою жизнь смиренно.

Она потихоньку приходила в себя. Забыла, что на лице маска, и стала тереть ладошками щеки, чтобы окончательно овладеть собой. Овладела и спросила:

— Ты что, мудак?

— Почему?

— Я не знаю, почему рождаются мудаками!

— Не волнуйся, — постарался улыбнуться Нестор. — Это не розыгрыш и не издевка! Я правда так решил! Поверь, все будет хорошо! Мы постараемся!

Теперь она смотрела на него как на убогого:

— Ты что, умом тронулся? Или пьяный?

— Ты же меня любишь! И опять же для детей это очень важно!

Она захохотала так, что клубничные семечки осыпались с ее лица, словно иголки с высохшей новогодней елки.