И все они каким-то слишком стройным полукругом столпились около меня. Мне аж стало неловко.

— Вольно, — сказала я. — Какая там есть еще команда? Разойдись?

— А вот и не разойдись, — ответил Владимир Ильич, — наоборот: равнение на Катерину.

Лизка фыркнула.

— Нет, ну что вы, в самом деле, — сказал Володя. — Какое еще равнение? Кать, прости, я, наверное, зря всем рассказал…

Неужели меня ждет официальное предложение руки и сердца в широком семейном кругу?

— Я получил письмо — для тебя. Ты сначала сама прочитай, а потом…

Иными словами, предложение отменяется. Ну, не очень-то и хотелось. Я выхватила у него письмо. Самое настоящее письмо, на бумаге, в конверте, с маркой и обратным адресом, в котором я поняла только два слова: «Республика Абхазия».

Родственники и знакомые по-прежнему стояли вокруг и смотрели на меня. Поэтому как-то так получилось, что читать письмо я начала вслух.

«Дорогая Катя!

Прости, что пишу тебе не сразу.

Твоя бабушка действительно жила у меня, и я надеялась, что она вернется за своим талисманом. Только в последнее время я стала думать: а вдруг ты появилась здесь не случайно и надо было отдать тебе черепашку и обо всем рассказать?

Что ж, расскажу сейчас, а черепаха как-нибудь попадет к тебе или к Тоне.

Несколько лет назад умер мой муж. Он был лесникам и работал в заповеднике. Я осталась совершенно одна в горах, а кругом шла война. Я не боялась, просто не знала, что мне делать, зачем я живу. Мне казалось, что надо кое-как протянуть оставшиеся до конца годы, а может, и тянуть-то не стоит.

Именно в это время Володя приезжал снимать меня со своей телевизионной командой. Они считали меня героиней, а мне просто было не до войны и не до всего остального.

И в тот же год, едва уехала съемочная группа, появилась Тоня. Удивительно, что твоя бабушка и твой жених разминулись буквально на месяц.

Она была не одна. С ней приехали еще несколько человек из разных городов и даже стран, все примерно нашего возраста. Две семейные пары, остальные одинокие.

Со стороны мой дом, наверное, походил в это время на дом престарелых, но мы могли только посмеяться над этим названием. У нас была самая полноценная и счастливая жизнь, какая только может быть. Мы читали книги, рисовали, пели, работали в саду, гуляли по лесу, влюблялись и занимались сексом. Да, представь, в шестьдесят и семьдесят лет это может быть не хуже, чем в двадцать и тридцать. Некоторым, кто помоложе, порой даже удается родить ребенка.

Правда, у нас такого не было. Но подобные случаи известны. Ведь такие же лагеря, как наш, были и есть в других местах.

Мне страшно повезло, что Тоня выбрала меня и мой домик для своего лагеря. Так я узнала, что жизнь никогда не кончается и с возрастом становится только интереснее. Старость — это еще одна ступенька, еще один класс в нашей школе, как любила говорить Тоня. А смерть — уже целый университет.

Но ты об этом узнаешь, когда придет время.

По вечерам мы спорили о судьбах человечества и думали, что можно для него сделать.

Мир принадлежит молодым, и в этом его беда. Но к счастью, миром всегда явно или тайно руководят старики — и в этом его спасение.

У стариков тоже есть свои проблемы. Первая — они часто живут заблуждениями молодых. Рвутся к богатству, к славе, к власти, боятся забвения и болезней. А вторая — это сами болезни, которые мешают людям наслаждаться жизнью в ее самый интересный период, когда уже столько знаешь и понимаешь.