Нюшу я, конечно, тоже приглашу. Но балаболка Нюша наверняка предпочтет праздновать в каком-нибудь кислотном клубе или на квартире у того счастливца, чьи родители отправятся в гости до утра. В прошлом году на такой новогодней пьянке Нюша — наконец-то, в восемнадцать лет, вот стыд — потеряла невинность, о чем сразу же радостно мне сообщила.

И раз Зинке так приспичило, то я позову Лизу и Ирку, если Ирка не окажется в Непале или Хасавьюрте. А также Славика Черепанова — он и мой приятель, и мамин, и к тому же племянник вождя. Ну и продюсера Брянского. Не захочет — пусть откажется.

С продюсером Брянским мне предстояло встретиться в студии. Мы, по обыкновению, опаздывали и гнали, в этот раз даже сверх обыкновения — выпуск «Шара удачи» был последним, незапланированным, за него очень хорошо попросили и заплатили какие-то неизвестные мне спонсоры. Просьба поступила аж от самого канала, ах, ах, ах. Мне пришлось снова доставать светлую одежду и выходить в синий хромакей павильона. О том, кто наш гость, а вернее, гостья, я узнала лишь за день до записи, да и то приблизительно.

— Какая-то прорицательница, — скороговоркой сообщил мне по телефону Славка-кузнечик. — Так что надо расспрашивать о чудесно исполнившихся предсказаниях и исцелениях. Ну и всякая такая чушь. Разберешься, Катюха, ты же у нас талант и самородок.

Сей бессовестно льстивый комплимент я оставила без комментариев.

Продюсер Брянский встретил самородка в своем кабинете как ни в чем не бывало, чмокнул в щечку, сказал, что рекламный фильм для оздоровителей практически смонтирован, осталась озвучка, так что — чтобы я была готова. «Всегда готова!» — буркнула я, отстраняясь.

Абхазский сюжет тоже движется к концу. Кстати, у него есть для меня одна новость, деловито добавил Володя, не замечая моей надутой физиономии. Но это потом, а то вот-вот придет наша Кассандра.

Когда наша Кассандра в сопровождении Черепанова величественно вплыла в комнату, я в буквальном смысле потеряла дар речи. Это была… Нет, ну, может, вы сами догадаетесь?!

Это была Отвертка! И не в новом, преображенном образе юной попрыгуньи с челкой, а в самом что ни на есть старом, своем и привычном. Необъятных размеров туловище, пухлые окорочка, обтянутые слишком узкими рукавами. Только глаза были не унылыми и назойливыми, а спокойными и где-то даже лукавыми. Как будто Варвара узнала что-то важное, чем можно осчастливить все человечество разом.

Так оно и есть, поведала моя знакомая после того, как чуть не задушила меня в своих великанских объятиях. Как здорово, что именно я буду вести эту программу, она и не ожидала. Ей так хотелось встретить меня и поблагодарить, но все было некогда, потому что люди идут и идут со своими бедами, а людям надо помогать.

Но только благодаря мне она и открыла в себе этот дар. Это ведь я предложила ей панацею от лишнего веса, даже две: систему нейролингвистического программирования и рецепт пьяного ананаса.

Сначала она сидела и честно себя кодировала, но это плохо получалось. Варвара пыталась себе представить, как булки и котлеты превращаются в толстые складки жира на теле откормленной коровы, в общем, жуткая гадость. Но буйное творческое воображение неслось дальше и рисовало откормленную корову скачущей по сцене с микрофоном в сполохах света и бликов. Причем к корове Варвара испытывала только жалость и нежность. А вот к сцене, прожекторам и особенно к микрофону — жуткое отвращение. Сильнее же всего ее доставала музыка, навязшие в зубах Отверткины хиты, которые она сама сочиняла и записывала.

В результате этого программирования она впала в глубокий творческий кризис, но меньше есть не стала, а о худении и речи не было. Но тут как раз дозрел ананас, который бродил в водке положенные ему две недели. И Отвертка с горя решила хлобыснуть его не две ложки до еды, как предписывал рецепт, а сразу полный стакан.