Я имела возможность внимательно ее разглядеть. Агнешка и в самом деле была очаровательна и отличалась какой-то сверхъестественной, совершенно телячьей кротостью. Видимо, именно эта телячья кротость и делала ее совершенно неотразимой в глазах даже самых неуверенных в себе мужчин, ибо на фоне ее пассивности и покорности они выглядели мужественными и энергичными. Вот почему они буквально стаями осаждали ее.

Агнешке разрешили принять ванну, а Алиция принялась ломать голову над тем, где ее уложить.

– Ой, чует мое сердце, опять не обойдется без скандала… Ты остаешься в мастерской? Тогда она может занять последнюю комнату. Какое счастье, что нет Эльжбеты!

Это было сказано с такой радостью, что я удивилась:

– Не понимаю, чему тут так радоваться. Они могли бы вдвоем занимать одну комнату.

– Вдвоем они не смогли бы жить даже в одном доме, не только в одной комнате, потому как не выносят друг друга. Если судьба сводит их вместе, они принимаются отчаянно отбивать друг у дружки ухажеров, а когда под рукой не оказывается ухажеров, отбивают друг у дружки что придется. В общем, когда они сходятся вместе, наступает форменный конец света!

– Понятно. Обе представляют один и тот же тип женщины, а это даром не проходит. Особенно, если обе красивы.

Вернулись Зося с Павлом. Измученная, невыспавшаяся, хромающая Агнешка вышла из ванной и вдруг чудесным образом в мгновение ока преобразилась. Павел выглядел значительно старше своих лет и был в полном расцвете красоты и молодости. От Агнешки прямо-таки физически ощутимо стали излучаться какие-то флюиды, а сияющий, доверчивый взгляд робкой сиротки, обиженной жизнью, ни на секунду не отрывался от парня. И даже хромала она теперь с каким-то трогательным изяществом.

Павел от всего этого немного обалдел, а Зося тут же стала выходить из себя. Мне же на конкретном примере как-то сразу стало понятно, откуда берутся упомянутые Алицией троянские войны и недоброжелательное отношение Эльжбеты.

– Вот именно, – со вздохом подтвердила Алиция, с которой я поделилась своими наблюдениями. – Такая уж она есть. Знаешь, у нее это в крови, думаю, она просто не отдает себе отчета в своих действиях.

– Велика Федора, да дура! – с презрением бросила я, имея в виду Алицию.

– Меня на этой мякине не проведешь. Поверь, она прекрасно во всем отдает себе отчет. И она вовсе не безвинная жертва кипящих вокруг нее грубых страстей, а безнравственная, хладнокровная искательница приключений. Ведь Павел моложе ее на пять лет.

– На шесть, – поправила меня Алиция. – Но мне она не мешает.

– Мне тоже. Но не люблю лицемерия.

Зося ощутила вдруг непреодолимое желание немедленно отыскать парня в красной рубашке и категорически потребовала, чтобы Павел сию же секунду отправился на пост в гостинице – не имеет значения какой.

Я подругу понимала и вполне разделяла ее чувства. Поговорить с Алицией с глазу на глаз сейчас не было возможности, и я решила поехать с Павлом в Копенгаген. С трудом вымолив у Зоси позволения хоть позавтракать, мы отправились выполнять боевое задание.

В пути мы разработали план: я посижу, в «Англетере», а Павел проверит небольшой, но солидный пансионат на одной из боковых улочек, прилегающих к Конгенс Нюторв.

Я была уверена, что сидение в «Англетере» окажется пустой тратой времени, ибо черный парень, хоть и не выглядел бедняком, но и на миллионера тоже не был похож, и проживать ему положено в каком-нибудь отеле средней руки. Вот и сидела я из чистой добросовестности тихо и спокойно в глубине роскошного холла «Англетера» на красном диванчике, от нечего делать пытаясь читать датскую газету, как вдруг увидела нечто ужасное.

Дверь лифта, на которую я посматривала вполглаза исключительно из свойственного мне чувства ответственности, открылась, и из него вышли два человека: тип в красной рубашке (хотя на нем сейчас была желтая) и потрясающе элегантная Эва в огромной шляпе, закрывающей все лицо.