Павел, очень недовольный жизнью, угрюмо раскапывал второй курган. Пришлось заниматься этим мало интересным делом вместо захватывающей слежки за преступником. А тут еще вчера Алиция устроила ему скандал, оскорбленная подозрением, что у нее водятся крысы. Если быть точным, то Алиция протестовала против наличия крыс не только в ее доме, но и во всей Дании, что же касается скандала, то его выполнила в основном Зося в рамках своих воспитательных родительских обязанностей. Ее не смягчило наше с Павлом чистосердечное раскаяние в отношении крыс и тот факт, что мы без малейшего возражения согласились сменить их на ласку, барсука и даже выдру. Впрочем, мы согласились бы считать наш могильник жилищем носорога, если бы это могло доставить Зосе с Алицией удовольствие.

Алиция вернулась около шести, и почти тут же нашелся господин Мульдгорд. Он сам позвонил и очень вежливо, но твердо потребовал, чтобы кто-нибудь из нас отправился осмотреть подвал. Довольно долго Алиция пыталась убедить его, что в ее доме подвала нет. Оказалось, полицейский имеет в виду помещение под мастерской. Именно его требовалось осмотреть немедленно и о результатах сообщить по телефону.

Ясное дело, в мастерскую помчались мы все, покинув начатый обед. Не дождавшись, пока Алиция включит свет внизу, Павел первым стал спускаться по ступенькам и на последней резко остановился, как будто врос в землю. Точнее, он бы врос, да я помешала. Следуя за ним по пятам и не предугадав его намерения, я, естественно, налетела на него, и в момент включения света мы оба свалились вниз, прямо на ящик с искусственными удобрениями. Я услышала за собой стенания Зоси и шаги сбегавшей вниз Алиции.

Агнешка, скрючившись, лежала в углу у стола, на котором в большой картонной папке хранились репродукции памятников архитектуры. Папка была раскрыта, одна из репродукций упала на пол раньше Агнешки и теперь уже ни на что не годилась. На Агнешке был халат в красный цветочек. Стол, стена, пол – все было забрызгано кровью. На сей раз орудием преступления послужил валяющийся тут же старый молоток, в котором Алиция опознала свою собственность. По всей видимости, именно им была разбита голова жертвы. Павел выкарабкался из искусственных удобрений.

– Цветы красные, – бормотал он, дрожа всем телом, – лампа красная, кровь красная. Все красное…

– Перестань! – крикнула ему Зося с верхней ступеньки лестницы.

– Много идиотских мыслей приходило тебе в голову, но эта превосходит все! – с гневом бросила мне Алиция.

Я пожала плечами. Не подчеркивать же в столь горестный момент, что сама жизнь подтвердила правильность моего перевода названия Аллерод. Вместо этого я сказала:

– Потрогай, может, она еще жива. В конце концов ты в этом разбираешься лучше нас, как бывшая медсестра.

Алиция с сомнением взглянула на разбитую голову Агнешки и отказалась ее трогать:

– По-моему, дело безнадежное, и трогать нечего. А если это опять сотрясение мозга, то тем более лучше не трогать. Вызовем на всякий случай «скорую».

Слабонервная Зося не выдержала страшного зрелища и убежала из мастерской, на ходу выкрикивая отрывистые фразы, из которых можно было понять, что ее мучают угрызения совести. Не любила она Агнешку, хотела как можно скорее от нее избавиться, и вот, пожалуйста…

– Да, – сказала Алиция дрожащим голосом в трубку телефона. – Да, есть подвал. То есть, я хочу сказать, есть Агнешка в подвале… Кажется, мертвая…

Зося тем временем уже выкрикивала другие отрывистые фразы:

– Ради всех святых! Не принимай у себя Бобуся и Белую Глисту! Я этого больше не вынесу!

– А мне казалось, ты уже немного привыкла, – заметила я, получив в ответ полный ужаса взгляд несчастной Зоси.