— Вы мне надоели, хватит с меня.

— Ждите, я пришлю вам вашу расписку на пять тысяч фунтов, — крикнул вслед уходящему Аппертон.

— Операционная не место для женщины. — Прядки седых волос доктора Камбелла прилипли к его покрасневшей голове, — И уж тем более для молодой незамужней мисс.

Джулия переглянулась с мрачным Аппертоном и решительно осталась рядом с кроватью Бенедикта. Будь она проклята, если уступит.

— Я не знала, что это операционная. — Она жестом обвела мужскую обстановку — тяжелую мебель из темного дерева, темно-бордовые обои. В этом помещении не было ничего легкомысленного, никаких украшений.

— Еще того хуже! — сердито воскликнул доктор. — Вам нечего делать в спальне джентльмена!

Джулия едва не выпалила, что об этом уже поздно заикаться, но вовремя прикусила язык. Кроме того, в присутствии Аппертона, а также ожидающих внизу Хайгейта и Софии ее добродетель вряд ли подвергалась риску.

— Не время спорить.

Она сжала руки в кулаки, чтобы они не тряслись.

Лицо Бенедикта по цвету сравнялось с простынями. Доктор остановил кровотечение еще в парке, но пуля по-прежнему оставалась в груди. Боже, она все еще может его потерять...

Доктор Камбелл взглянул на пациента и поджал губы в тонкую линию.

— Тут вы правы. И уйдете прямо сейчас.

Джулия стиснула руку Бенедикта, такую холодную, лежащую мертвым весом в ее ладони — в точности как тогда у мисс Мэллори. Нет. Он не может умереть. Она этого не допустит.

— Я остаюсь. — Поразительно, что голос по-прежнему звучит уверенно, хотя сердце трепещет прямо в горле. — Скажите, чем я могу помочь.

— Не путайтесь под ногами. А если лишитесь чувств, пусть вам помогает Бог, потому что я не буду.

Джулия выше вздернула подбородок.

— Я не лишусь чувств.

Впрочем, она была близка к этому. Не в силах отвести взгляд, Джулия стояла чуть в стороне и смотрела, как доктор Камбелл полностью срезает с Бенедикта рубашку. Свежая кровь залила грудь и испачкала пальцы доктора, когда он приступил к поискам пули, и колени Джулии превратились в кисель. Застонав, Бенедикт перекатил на подушке голову. По кивку доктора Аппертон надавил на плечи друга, и Джулия с трудом сдержала сочувственный вскрик. Только бы он не очнулся. Не сейчас, не когда боль невыносима. Но Боже, не дай ему умереть, пожалуйста. Мысль о жизни без Бенедикта на все оставшиеся годы куском льда рухнула куда-то в живот и осталась там грузом.

Глубоко сосредоточившись, доктор Камбелл бормотал себе иод нос ругательства. Он вынул из саквояжа хирургические щипцы и погрузил их в грудь пациента. Затем, зажав ими что-то маленькое и твердое, вытащил это и бросил на пол.

Джулия сглотнула и отпустила юбку, которую все это время стискивала в кулаке.

— Это пуля?

Доктор ретзо поднял голову, словно забыл, что она тут. На обветренном лбу поблескивали капельки пота.

— Да, но я еще не закончил. В подобных ранах остается много всего прочего: кусочки ткани, осколки кости.

Джулия содрогнулась.

— Если я пе вычищу рану должным образом, она непременно воспалится.

Он снова погрузил в грудь щипцы. Джулия закрыла глаза, но не могла избавиться от вида той жуткой дыры в теле Бенедикта. Мало того, что из нее лилась кровь, пуля разорвала еще приличный кусок мышцы прямо над сердцем.

Его сердце. Так близко.

Пусть за все это Кливден отправится прямо к дьяволу! Он едва не отнял у нее Бенедикта. И у него еще может получиться.

Услышав стон боли, Джулия решилась снова взглянуть.

Глаза Бенедикта были по-прежнему закрыты, но он вырывался из рук Аппертона и коротко, прерывисто дышал.

— Вам придется добавить свой вес, мисс, — быстро приказал доктор.