Кроме мамы, конечно. Она, прищурившись, внимательно наблюдала за Софией, как обычно, оценивая, высчитывая шансы и вероятный доход. Наверное, новости о Ладлоу уже достигли ушей миссис Сент-Клер.

И впервые в жизни старшая дочь была на ее стороне.

— И во время танца мы не видели Джулию, — продолжал Ладлоу. — Вы не думаете, что она связалась с кем-нибудь не тем?

София обмахнула веером разгоряченное лицо.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, с кем-нибудь, кто заманил ее в укромный уголок сада.

— У Джулии достаточно здравомыслия, чтобы не совершить ничего подобного. Она слишком высоко ценит свою репутацию.

Да у нее и выбора нет. Как, впрочем, и у Софии. Только не тогда, когда мать постоянно напоминает им, что семейство Сент-Клеров много лет добивалось нынешнего положения и все равно остается на периферии светского общества. Титул весьма поможет укрепить их позиции.

В глазах Ладлоу появился странный блеск.

— Да, она свою репутацию ценит?

София продолжала обмахиваться веером, рука ее, слава богу, почти не дрогнула. Но она боялась, что улыбка может показаться слишком натянутой. Даже щеки заболели от усилий скрыть разочарование под маской веселья. Неужели она так ничему и не научилась?

— Если вы, Ладлоу, и в самом деле так беспокоитесь, можем выйти на террасу и посмотреть, нет ли ее в саду.

В надежде, что это зрелище помешает ей покраснеть, София упорно смотрела в угол, где в кружке прочих светских матрон стояла и ее мать. Такое дерзкое предложение после пяти сезонов безответной любви к Ладлоу... но отчаяние достигло своего предела.

Уильям напрягся.

— Моя дорогая мисс Сент-Клер.

— Да? — Пожалуйста, согласись. Пожалуйста! София повернулась к нему, осторожно выглядывая поверх обтрепавшихся кружев веера.

— Моя дорогая, — повторил Ладлоу, и сердце Софии вновь заколотилось, заглушая все разумные доводы. — Мне бы и в голову не пришло поставить леди вашего происхождения в подобное положение!

Она опустила глаза, стыд окрасил щеки багрянцем.

— Простите. Мое предложение было слишком нескромным. Не знаю, что на меня нашло.

София снова взглянула в сторону матери. Изящная, с кожей, до сих пор напоминающей безупречный фарфор, миссис Сент-Клер передала красоту старшей дочери. На ее губах играла улыбка. Чудесно. Вот теперь мать поверила, что кое-что назревает и это кое-что наконец-то подтолкнет упирающуюся Софию к замужеству.

Ах, если бы. София бы душу продала за возможность выйти замуж за Уильяма Ладлоу. Он пришел ей на помощь во время первого сезона, когда несколько других девушек пренебрежительно высказались насчет скромного происхождения ее матери. Ладлоу не посмотрел ни на одну из них, а сопроводил к обеду Софию. Софию! Она заметила зависть и недоверие на лицах этих девушек и поняла, что ради таких гримас стоило вытерпеть все их насмешки. Уже позже, на нескольких других приемах, он улыбался ей, подмигивал и шутил. Казалось, у него особый дар — знать, когда ей нужно поднять настроение.

За пять лет чувства Софии не изменились, она даже отвергла несколько выгодных предложений о замужестве.

Его взгляд смягчился.

— София, ваше предложение было вполне разумным, но думаю, вам не следует выходить на террасу со мной.

После этих слов лихорадочно бьющееся сердце Софии налилось свинцом и рухнуло вниз.

— О, конечно.

Губы Ладлоу растянулись в ослепительной улыбке, демонстрирующей ряд ровных белых зубов. От этой улыбки содрогались сердца многих дам, а сердце Софии затрепетало. Он взял ее за руку, и трепет усилился.

Склонившись, Ладлоу прикоснулся губами к перчатке. Счастливая, счастливая перчатка!

— Не беспокойтесь. Я позабочусь о том, чтобы ваша сестра благополучно вернулась.