Эрик ван Ластбадер. Вторая кожаНиколас Линнер – 6
Быть может, есть магнит, который Все души к правде тянет, а не то, Быть может, жизнь сама Поддерживает мудрость вечно юной Кей Ди Лэнг и Бен Минк «Вечная жажда»
До самого дня своей смерти Никто не может быть уверен в своей храбрости Джин Энуил Пляска мертвецов
Время — это ураган, А мы лишь пылинки в нем. Вильям Карлос Вильямс
Токио
— Чего тебе всегда хотелось больше всего? Мик Леонфорте посмотрел через стол на высокую, элегантную женщину, спокойно сидевшую и курившую длинную черную сигару. Джай Куртц была вьетнамкой и принадлежала к одной из самых аристократических фамилий Сайгона. Она была замужем, но это не умаляло ее привлекательности. Одинокая и ничем не связанная, она была бы далеко не так соблазнительна. Джай принадлежала к тому типу женщин, которых Мик желал задолго до того, как впервые попал в Азию двадцать лет тому назад. А если говорить честно, то гораздо раньше. Глядя на точеный профиль женщины с приподнятыми скулами, безупречной кожей цвета тикового дерева, на водопад ее тяжелых иссиня-черных волос. Мик понимал, что эта изысканная дама — или другая, очень похожая на нее, — жила в его мечтах еще тогда, когда он даже и не помышлял об Азии. Неудивительно, что, попав тогда на войну, он так и не вернулся домой. Вьетнам стал его домом. — Только скажи, — продолжил он с едва заметной усмешкой. — Скажи, и ты это получишь. Женщина молча продолжала, курить свою сигару, лениво выпуская из полуоткрытых губ серо-коричневые струйки дыма, и человек, не так хорошо знакомый с Юго-Восточной Азией, как Мик, вряд ли заметил бы искорку страха, промелькнувшую в бездонной глубине ее глаз. — Ты прекрасно знаешь, что мне надо, — наконец сказала Джай. — Все что угодно, — ответил Мик. — Все что угодно, но только не это. Они сидели в уютной кабинке «Услады моряка», модного французского ресторана в фешенебельном районе Роппонжи. Это было одно из многих раскиданных по всей Азии доходных предприятий — легальных и не совсем легальных, — которые находились под контролем Мика. Эту и многие другие подобные авантюры он в свое время держал в секрете от своего ныне покойного, никем не оплакиваемого компаньона Рока. — Мне нужен ты. «Нет, — подумал он, — этого как раз хочу я. Или по крайней мере хочу, чтобы ты хотела этого». — Я весь твой, — сказал он, широко разводя руки. — Разве не видно? В противоположном углу зала худая как жердь вьетнамка исполняла полные меланхолии и ощущения неизбежности смерти песни Жака Бреля. В ее интерпретации мелодия навевала грусть, бередила незажившие раны войны. — Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы мы были вместе. — Но не могу же я все время быть здесь, — произнес Леонфорте, подчеркивая каждое слово. Певице аккомпанировали гитара и синтезатор. Музыкант, сидевший за его клавиатурой, время от времени заставлял инструмент звучать на манер кафедрального органа, и эти звуки почему-то заставили Мика вспомнить многочисленные истории о Жанне Д'Арк, которые когда-то рассказывал ему отец. Неважно, насколько они были правдивы, но они запали в душу мальчика, может быть, потому, что в какой-то степени отражали миропонимание отца, согласно которому все святые являлись воинами за правое дело. — Тогда я должна быть там, где будешь ты. — Джай глубоко затянулась. — Вот чего я хочу. |
