Он прикрыл глаза рукой и глубоко вздохнул.

- Ваша мама случайно не одалживала у вас недавно сто тысяч долларов?

- Нет, - ответил Кайл с выражением смирения на лице. – Моя мать из обеспеченной семьи. Ей никогда не было нужды занимать у меня деньги.

Теперь понятно, откуда такой роскошный дом, где она жила с шерифом в отставке.

- Как по-вашему, она способна на…

- Поверьте, она более чем способна. – В голосе Кайла звучала холодная, неумолимая горечь. – Я рассказал ей все, что произошло, в ту же ночь, двадцать лет назад. Она заставила меня поклясться, что я не проговорюсь отцу. Уверяла, что меня арестуют, что люди станут винить меня так же, как остальных. Как только начались летние каникулы, она отправила меня к бабушке.

- То есть все это время она знала? – переспросил дядя Боб.

Кайл кивнул:

- Когда я рассказал ей, что собираюсь во всем сознаться вместе с Томми, она вышла из себя. Сказала, что ничто не имеет значения. Важен только Сенат. А потом и пост президента. – Его смех был горьким и грубоватым. – Так или иначе, это невозможно. Рано или поздно общественность узнала бы о моем прошлом. И о моей жизни. Таких, как я, в президенты не берут. Но мама настаивала, чтобы я попытался. И начал с Сената. – Он серьезно посмотрел на меня. – Эта женщина не в себе.

- Предлагаю прямо сейчас и взять у вас показания, - сказал дядя Боб и повел Кайла в отдельную комнату для допросов.

Я осталась. У меня в голове все еще пульсировали ритмы, только теперь Пятая симфония Бетховина сменилась «Summertime» Гершвина. Но мне было лучше хотя бы по одной причине: моя мачеха хоть и ненормальная, но точно не убийца. По крайней мере, я ничего такого о ней не знаю.

Выпив две таблетки ибупрофена, я уселась на стул в приемной. Волей-неволей мои веки тяжелели, но мне хотелось дождаться Куки и узнать, что удастся выяснить дяде Бобу. Мне казалось, что мы только что разгадали загадку целой серии убийств, но моим слипающимся глазам было до лампочки. Мир расплывался, мутнел, кружился, вставал с ног на голову… И тут появился папа. Наверное, он узнал, что произошло, и пришел меня проведать.

- Привет, пап. – Я кое-как поднялась со стула и неуклюже обняла его. Я не виделась с ним с самого нападения, а значит, я плохая дочь.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он, крепко обнимая меня.

- Мм-м, а ты что здесь делаешь?

- Я еще не подал заявление о нападении.

- А. – Склероз не за горами.

- Почему ты в одеяле? В чем дело?

- Пап, все хорошо. Расследую дела, как обычно.

- Чарли, - раздраженным тоном начал он, - тебе нужно найти другую работу.

Я усмехнулась и в тот же миг заметила, как в участок входят Дениз и Джемма. Появление старой доброй мачехи и сестры меня озадачило.

- Почему ты здесь? – спросила Дениз и повернулась к отцу, наградив его вопросительным взглядом: - Я думала, ее не будет.

Папа стиснул зубы. Похоже, ведьма проговорилась.

Джемма махнула мне левой рукой и зевнула. Выглядела она такой же уставшей, какой я себя чувствовала.

- А почему меня не должно было быть здесь? – спросила я папу.

Он покачал головой:

- Мы ничего важного не планировали. Я подумал, что ты не захочешь терять на это время. – Я заметила, как сорвался его голос. Вот это уже интересно. – Твои показания должны взять позже. Я не хотел мешать тебе или влиять на твое мнение.

- Значит, нам повезло, - я широко улыбнулась. – Раз я уже здесь, с удовольствием присоединюсь к веселью.

Папа поиграл желваками, наблюдая, как к нам идет дядя Боб.