Однако он оказался проворнее, чем я ожидала. Поймав меня за локоть длинной худой рукой, он развернул меня лицом к себе. Тогда-то я и поняла, что слезы снесли стену и уже текут у меня по щекам. Папа расплывался передо мной, поэтому я сморгнула слезы в глазах и стерла их со щек свободной рукой.

- Чарли…

- Не сейчас. – Я выдернула руку и снова направилась к выходу.

- Чарли! – повторил папа и снова схватил меня за руку, когда я уже выходила на улицу.

Он втащил меня обратно внутрь, я освободила руку. Он схватил меня снова, я снова освободилась. И так еще и еще раз, пока я не дала ему такую звонкую пощечину, что звук эхом прокатился по участку. В помещении повисла тишина, и все взгляды устремились к нам.

Папа потрогал щеку, по которой я ударила.

- Я это заслужил, но позволь мне все объяснить.

Мы стояли и смотрели друг на друга, но боль предательства и обиды не давала моим ушам слышать, что он говорит. Я закрылась. Его слова отскакивали от меня, будто меня окружало невидимое защитное силовое поле. Изобразив самый лучший гневный взгляд, на какой сейчас была способна, я отвернулась и снова попыталась уйти. В основном потому, что увидела, как к нам подходят Дениз с Джеммой. От одной мысли, что придется иметь дело с их безразличием, я чувствовал себя по-настоящему больной. Я тяжело сглотнула, пытаясь избавиться от горького комка, застрявшего в горле.

На этот раз папа меня не хватал. Он просто уперся рукой в стену, перекрыв мне дорогу, наклонился и прошептал мне на ухо:

- Если придется надеть на тебя наручники и силком потащить в ту комнату, я это сделаю.

Я наградила его яростным взглядом. Дениз тоже разозлилась и ускорилась, оказавшись возле нас быстрее, чем я думала.

- Она тебя ударила? – потрясенно спросила она.

Больше, чем когда-либо в жизни, мне захотелось хорошенько ее пнуть. Где носит Ульриха, когда он так нужен?

- Что ты собираешься с этим делать? – снова спросила Дениз папу. Моего папу. Смутившись, что офицеры видели мою истерику, она огляделась по сторонам. – Лиланд…

- Заткнись, - отозвался он тихим, угрожающим голосом, лишив Дениз дара речи. Наконец-то.

Ее рука легла на горло, словно так ей было легче проглотить папины слова. По закону, любой офицер, который видел, как я ударила папу, был обязан меня арестовать. Но никто не сделал ни шага в нашу сторону.

Папа возвышался надо мной в полный рост своей худой фигуры, но я знала, какой он крепкий и сильный, и не сомневалась: если ему взбредет в голову поволочь меня в конференц-зал, он это сделает. Но тогда он дернет кошку за хвост. Без боя я не сдамся, и этот бой он забудет нескоро.

- Да пожалуйста, - сказала я так же тихо и угрожающе, как он, - надевай на меня наручники. По собственной воле в ту комнату я не вернусь, потому что не имею ни малейшего желания видеть жалость всех, кто в курсе, что ты послал психа убить собственную дочь.

Вздохнув, папа ссутулил плечи.

- Я этого не делал.

- Не делал? – резко переспросила Джемма, выходя вперед. – Именно это ты и сделал, папа.

- Нет. Я хотел сказать…

- Она особенная. Неповторимая. – От слов Джеммы я затаила дыхание. – Она представляет собой намного больше, чем даже тебе о ней известно. И ты послал его к ней?!

- Джемма, - подала голос Дениз, и я почувствовала, что она считает, будто ее предали, - о чем ты говоришь? Он умолял того человека не причинять вреда Чарли.

Похоже, Джемма с трудом сохраняла спокойствие. На несколько секунд закрыв глаза, она повернулась к нашей мачехе.

- Мам, неужели ты ничего не слышала?

- Я слышала каждое слово, - с горечью проговорила Дениз.

- Мама, - Джемма положила руки ей на плечи, - открой глаза. – Ее голос был мягким, потому что она не хотела ранить чувства ведьмы.