В воздухе пахло свежей выпечкой, молоком и мятой.

Мама улыбалась. Широко и лучисто. Заливисто смеялась, подхватывая дочь на руки. И пела.

Вначале тихо и спокойно, а потом ее голос начинал звенеть. Милред тянула к ней руки, касалась мягких шелковистых волос, которые почему то путались вокруг маленьких пальцев. Но звук… да! Звук был чудесен!

* * *

Такое короткое воспоминание. Но такое светлое.

Похожа на мать.

Милред сейчас сколько бы ни силилась, не могла вспомнить ее лица. Только непослушные рыжие локоны.

У самой девушки волосы были ровнее. И светлее. Но неужели она на самом деле так похожа на мать, как говорит Лола ван Темпф?

– От чего она умерла? – девушка посмотрела на мачеху. Прямо, чуть ли не впервые в своей жизни.

– Разве отец тебе не говорил? – та удивленно вскинула темные точеные брови.

– Он говорил про болезнь, – произнесла Милред и прямо посмотрела на мачеху. – Но от чего она умерла на самом деле?

Лола ван Темпф поджала губы. Одним простым жестом подтверждая все подозрения.

– Это вы ее убили?

Вопрос дался с трудом. С огромным трудом, но она все же задала его. И теперь могла не испугаться ответа. А вынести его тяжесть.

– Ее убили, – нехотя призналась женщина. И поспешно добавила, что то такое заметив в лице девушки, что ее поторопило. – Но я не имела к этому почти никакого отношения.

– Почти? – Милред сама не знала, как усидела на месте. – Что значит ваше «почти»?!

Она уже жалела, что спросила. Жалела, что Лола ван Темпф с такой легкостью ответила.

«Ее убили», – грохотала в голове мысль. – «Убили! И отец ничего не сделал!»

– Я не знала, что ее убьют, – опустив глаза, произнесла мачеха. – Мне сказали, что ее просто заберут.

– Заберут?! – вот тут Милред не усидела на месте, рывком вскочила с места. – Куда заберут?! Кто?!

– Ее семья.

Семья…

– Моя мать была из простых, – голос предательски дрогнул.

– Из простых? Нет, Милред. Твоя мать была не из простых, – качнула головой графиня. – Это тоже ложь. Она была из дальней обнищавшей ветви могущественного рода. Она сбежала, сказала, что из простых. Это была ее ложь.

Девушка обессиленно рухнула обратно в кресло, неожиданно открыв для себя нового собеседника. Лола больше не пыталась морально уничтожить дочь соперницы. Она говорила обо всем открыто.

То ли так на нее повлияла собственная беременность. То ли дело было в чем то еще.

Но когда в поместье вернулся сам граф ван Темпф, Милред изменилась окончательно.

Она смогла спрятать ту боль, что причинил ей разговор с мачехой, и даже выйти на прогулку с постаревшим отцом. Улыбаться ему, весело рассказывать об академии, убеждать, что все отлично. И даже попросить о запретном.

– Я очень хочу получить портрет матушки, – произнесла Милред, прогуливаясь по саду вместе с отцом. – Крохотный. Хочу положить в кулон. Можно ли это сделать?

Отец молчал долго. Рассматривал зеленые кроны деревьев, наслаждался голубизной чистого неба. И размышлял.

А потом наконец произнес:

– Хорошо, я смогу заказать портрет у художника. Для тебя. Но никто об этом знать не должен. И Лола…

– Я никому не скажу, – почтительно склонила голову девушка. – Благодарю вас, отец.

– Не стоит, – он накрыл ее ладонь своей. – Это вполне понятная просьба. И мне жаль, что раньше я тебе не позволял этого.

Сегодня все обо всем жалели. Но никто не стал жалеть чувств самой Милред.

– Вы бы не могли прислать мне его в академию Грискор? – дополнила свою просьбу Милред.