– Откройте, – велела Мария Васильевна, – задохнемся тут. – И мужчина оставил дверь приоткрытой.

Гробы стояли рядом. Евгений Геннадьевич и неизвестная Караваева с многочисленными родственниками.

– У нас меньше, да? Наверное, не всем позвонили, – пробормотала Ольга Борисовна.

На прощание к Евгению Геннадьевичу пришли немногие – помимо Марии Васильевны, Полины и Вадима, двое мужчин, которые отрекомендовались бывшими аспирантами, секретарша из института, машинистка, которая набирала его рукописи. Венки, конечно, были роскошные, дорогие, с золотыми надписями.

– Берите бумажки и свечки. Берите. Передавайте. Зажигайте. Зажигайте! – Между собравшимися бегал мужчина-распорядитель и раздавал свечки, бумажки с прорезями, чтобы воск не капал на руки. Священник – уставший мужчина средних лет, с брылями под нижними веками, начал что-то читать. Полина не слушала. Ольга Борисовна собиралась взять свечку, но вдруг отдернула руку.

– Подождите! – прокричала она. – Простите, одну минуточку, пожалуйста.

Священник умолк. Родственники Караваевой посмотрели на нее недовольно.

– Моя дочь, она едет. Она вот-вот должна приехать, – объясняла Ольга Борисовна, – ваш брат ведь тоже опаздывает. Давайте их подождем. Мы ведь в одинаковом положении, вы не находите? – Ольга Борисовна улыбнулась собственной шутке.

Дверь открылась шире, впуская запоздавшего троюродного брата Ивана.

Пока он, извиняясь, пробирался к своим, Мария Васильевна присела на корточки и сказала, как говорят маленьким детям, чтобы они услышали:

– Олечка, Лиза не приедет. Она не может.

– Полина! Объясни мне! Почему Лиза не может? – закричала Ольга Борисовна.

– Там нелетная погода. Она в другом городе, на конференции. Обещала вылететь первым же рейсом, – ответила ей Полина.

– Хорошо. Хорошо, – кивнула Ольга Борисовна. – Можете продолжать, – обратилась она к священнику.

Тот начал читать молитву, скороговоркой, быстро, чтобы уложиться в график. У него тоже рабочий день. Все расписано по минутам.

– Полина, ты в это веришь? – прошептала Ольга Борисовна. – Неужели нельзя было прилететь? Совершенно невозможно? Ведь есть же другие виды транспорта.

– Она думала, что успеет, – соврала Полина.

Лиза ей так и не перезвонила, оставив без ответа несколько звонков.

– Машенька, дорогая, посмотри, – продолжала шептать Ольга Борисовна, – та сторона крестится, женщины в черных платках, головы покрыты, а наша нет. Наверное, нужно было подумать о головном уборе. Но у меня и нет, никогда не было черного платка. А у той женщины очень красиво голова повязана. Очень элегантно. Наверное, мы тоже должны креститься? Как ты думаешь? А если мы без головных уборов, это неприлично? Я думаю, нас должны были предупредить о… о том, как сейчас принято появляться на отпевании.

Ольга Борисовна говорила уже громко. Караваевы злобно щерились, осеняя себя крестами. Священник читал молитву, не отвлекаясь, а мужчина-распорядитель шел к ним, чтобы сделать замечание.

Мария Васильевна выдала Ольге Борисовне сразу три таблетки валерьянки, чтобы предотвратить истерику. Потом подумала – достала из сумки пластиковый стаканчик, валокордин, бутылку воды и накапала, заставила выпить. Священник недоуменно смотрел на них, но продолжал читать молитву и махать кадилом.

– А у нас цветов больше, и гроб мне больше нравится, – рассуждала Ольга Борисовна в полный голос. – На крышке какой чудесный букет! Это из института прислали? Надо передать им благодарности.