Я  отправился на эту прогулку, но, наверное, лишь для того, чтобы вернуть часики  отправителю. То была воскресная тематическая прогулка: нечто, связанное с тремя  жуткими картинами в крохотной церквушке. Триптих, представлял собой изображения  старого уродливого комода. Существовала некая связь между этим комодом и  местным поэтом, сошедшим с ума. По-моему, так. Я был уверен, что после  утомительной прогулки, в общественном центре участников ждали напитки. Я  расспросил членов группы, пытаясь выяснить, чьи это часики. Все отвечали:  "Спросите Луи. Похоже, у нее такие были". Или: "Поговорите с  Луи. Это ее". И даже так: "Луи, она ищет. Определенно".

В  конце концов, я вычислил эту Луи и подошел к ней, поговорил, сделал ей  комплимент за потрясающий макияж век. Выглядела она настороженной, но похвалу  оценила с помощью кивка и натянутой улыбки, не коснувшейся ее глаз.

"Вы",  - сказала она, - "из того дома, где живут бомжи? Я видела, как туда  заходил один парень, и сперва приняла вас за него". Затем она взяла у меня  часы и покорно вздохнула: "Ну да ладно", будто принимая приглашение.  "По крайней мере, вы их вернули. Только, боюсь, это будет не то, о чем вы  думаете". Помню, тогда я смутился.

В  тот день я не мог удержаться от любования ее красивыми руками, и от  представления ее в одних лишь узких кожаных сапогах, которые были на ней во  время прогулки. Поэтому я был рад, что часы оказались связаны с этой женщиной  по имени Луи. Думаю, мои знаки внимания заставляли ее чувствовать себя особенной,  но при этом также раздражали, будто я был каким-то надоедалой. Я не знал,  сколько ей лет, но она явно старалась выглядеть старше в сером пальто, с шарфом  на голове и в трапециевидной твидовой юбке.

С  первой же встречи она вызвала у меня неловкость, но также интерес и возбуждение. Я в то время был одинок и не мог выбросить эту холодную,  неприветливую женщину из головы, Поэтому я снова направился в общественный  центр, зная, что там ежемесячно собирается странная группа людей, называющаяся  "Движение".

Это  неказистое, простое и гнетущее здание являлось штабом их организации, а его  стены были покрыты детскими рисунками. Когда я пришел туда во второй раз,  красные пластиковые стулья были расставлены рядами. Там был большой серебристый  кипятильник для чая, а на бумажной тарелке лежало разное печенье. Я нервничал,  поскольку никого не знал, а те, кто могли помнить меня по прогулке, казалось,  не были расположены к общению.

На  сцене должно было что-то произойти, и я сидел в ряду позади Луи. На ней было  серое пальто, которое она не стала снимать в помещении. Голова ее вновь была  повязана шарфом, глаза скрывали очки с красноватыми стеклами, на ногах - те же  сапоги, а сама она не проявляла ко мне никакого интереса. Даже после того, как я  вернул часы, и она предложила заключить что-то вроде загадочного соглашения,  что мы и сделали. Я и вправду опасался, что она неуравновешенная, но тогда я  был доведен своим одиночеством  до отчаяния.