Мой зампотылу не зря гордо носил свою фамилию Айзерман. Основная масса запчастей и самолетов пришлись на так не любимые историками «чайки». Может, они и устарели, но для моих идей подходили просто идеально. Так что теперь у меня было сорок две «чайки» и шестнадцать «ишачков», разбитых на пары. Про четыре разведчика, два У-2 и два транспортника я уже не говорю. И это только те, что летали, технари и летные инженеры на будущие замены вывезли даже остовы с полосы и новенькие движки со складов.
Конечно, за такое короткое время нереально все, что нужно, вывезти, все-таки восемьдесят километров в один конец, но мы сделали несколько временных укрытий, укрыв ящики и железо брезентом. В ближайшее время все это будет вывезено уже на постоянные склады.
Причина, по которой мы смогли так безнаказанно действовать, была одна, эта причина именовалась капитаном Меньшиковым. Воспользовавшись поднявшимся волнением в связи с уничтожением передовой моторизованной группы, он совершил несколько диверсий, уничтожил два моста, дав нам сделать невозможное с суматохой вокруг. Несмотря на то что округ был наводнен немецкими боевыми частями, у нас все получилось. Был случай как наша колонна — одна из последних, — что вывозила горючее для самолетов, вклинилась в немецкую и под их прикрытием спокойно доехала практически до нужного места, где и беспрепятственно свернула. Появилась у бойцов некая лихость в последнее время.
— Сколько площадок подготовили? — поинтересовался я у Иванова.
Это было первое совещание после тех сумасшедших дней в вывозе всяких авиационных вкусняшек.
— Пока только две. Одна на краю озера в середине леса, садиться не совсем удобно, но практически вся площадка от взглядов сверху укрыта. Гаврилов там успел побывать, от площадки пришел в восторг, проблема только одна. Нет подъездных путей. Нужно пробивать дорогу.
— А вторая?
— Старое пожарище. Два на полтора километра. Немного выровнять, и вполне приличное поле. Подъезд есть.
— Хм. Прокладываем дорогу к озеру, но деревья не трогаем, только молодняк, чтобы сверху не было видно, а пока ровняйте вторую полосу, вы ведь там всех посадили?
— Да, только два самолета поломали шасси. Не совсем удобная площадка, но вы попросили поторопиться.
— Вашей вины нет, так что не беспокойтесь. К тому же Гаврилов уже доложился по ним. Завтра к обеду вернут в строй. Инженерному батальону нужно будет подготовить еще десяток аэродромов подскока, но это попозже. Полк хорошо разместили? Землянки? Кухню? Охрану?
— Все не успели, но в течение трех дней инженерный батальон закончит.
— Когда закончите постройку складов и вывоз имущества? — поинтересовался я у Айзермана.
— Вывоз в течение двух дней. Благо горючим и транспортом нас обеспечили, а вот с постройками пока придется погодить, думаю, обойдемся землянками. То, что можно хранить под открытым небом, будем хранить, — ответил интендант.
— Хорошо. Ладно, идем знакомиться с вновь прибывшими. На сколько бойцов и командиров мы обогатились?
Ответ Иванова заставил меня запнуться.
— Сколько?!
— Наличный состав прибившихся к нам частей составляет четыре тысячи двести сорок семь бойцов и командиров.
— Однако… Как же особый отдел справляется?
— Заняты они очень, тщательно работают. Мне особист уже докладывал о восьми выявленных и шести на подозрении.
— Нужно будет поговорить с ним.
— Да вон он, вместе со всеми командирами, собравшимися на совещание. Вон с подполковником Грайнбергом разговаривает.
— Кто такой.
— Грайнберг? Командир тяжелой артиллерийской бригады. Правда она с ним не вся, осталось полтора дивизиона. |