— Все равно подло это как-то.

— Это война, полковник, и по-другому тут не получится, — жестко ответил я. — Все равно бы пришлось что-то придумывать, чтобы отвести пока от нас подозрения, а так все нам на руку. Пусть немцы о нас пока забудут. Поэтому я приказал ввести в группе радиомолчание, которое вы, кстати, нарушили, и не афишировать свое присутствие. Ветров в таком случае это просто находка. Ладно, я продолжу инспекцию подразделений, а вы держите меня в курсе дел… вестовыми.

— Есть держать в курсе.

— Не обижайтесь Павел Анатольевич, так нужно. Кстати, через пять дней, четырнадцатого июля, сбор командиров оперативного штаба, будет вводная. Вот тогда и узнаете, зачем мы тут.

— Ясно, разрешите идти?

— Идите.

Проводив «эмку» полковника взглядом, повернулся к своей охране и скомандовал:

— К танкистам.

Про У-2 теперь временно можно забыть, сам же ввел приказ о маскировке. Теперь только через неделю я смогу более или менее спокойно полетать и осмотреться.

Через два дня, собрав всех штабных и политработников, как и командиров подразделения, начали разборки по инспекции, которую я только сегодня закончил.

— Товарищи командиры, могу сказать только одно, к будущим боям мы не готовы.

Достав из папки пронумерованные листы, начал доклад. Я, конечно, как командир так, с боку припека, но увидеть глазами и проанализировать еще в состоянии.

Прошелся по всему, что видел. Про быт простых бойцов особо. До мельчайших подробностей про обучение и взаимодействие частей тоже не забыл. С этим было совсем ахово.

На полный доклад и разбор полетов у нас ушло почти четыре часа. Отпустив всех командиров с новыми инструкциями, попросил остаться Иванова, который за все время совещания то бледнел, то краснел, и капитана Меньшикова.

— Капитан, доложите, что вам известно про группу майора Ветрова.

— Мы вели как визуальное слежение, так и полный радиоперехват немецких сообщений. Так что фактически все. Они не особо шифруются, а где идет шифр, помогают пленные немецкие радисты. Они их знают, в принципе мы теперь тоже.

— Конкретнее, что с ними?

— Немцы уже трижды сообщали, что уничтожили группу майора. Но это была ложная информация. Вы были правы, когда говорили: для тыла наступающей армии целый батальон, хотя бы при четырех-шести минометах на машинах и при танках, если умно поставить дело, способен пройти за ночь около ста километров. Довооружиться на складах противника и занять вермахт на целую неделю. Создать впечатление, что это именно они и шуровали все это время на коммуникациях. Наши же подразделения временно останутся вне внимания. Анализ действий группы Ветрова дает понять, что стреножить батальон не самое простое дело. — Глянув на Иванова, Меньшиков продолжил доклад: — Ветров, как его и инструктировали, не идет одной колонной и по одной дороге.

Согласно кивнув головой, сказал:

— В принципе батальон и так первая самостоятельная тактическая единица, а на машинах и усиленный танками — это уже полностью самостоятельная тактическая боевая группа, смертельно опасная для тыловых подразделений, разных там складов, транспортных узлов и транспортных колонн противника. Не зря мы дали двое суток на переформирование и обучение группы Ветрова. Продолжайте.

Переглянувшись после моих слов, Иванов и Меньшиков кивнули друг другу, как будто вторя своим мыслям.

— Так как они располагают данными разведки, поэтому первые два немецких опорных пункта и встретившаяся маршевая колонна были уничтожены с ходу, после обнаружения их передовыми и боковыми дозорами. Уничтожив тыловые гарнизоны, персонал трех небольших складов, мастерских и две маршевые колонны, они двинули дальше.

— Потери?

— Примерно двадцать пять процентов, но они восполнили потери.