– Как ты меня нашел? У нас в Колумбии с первого раза никто ничего не находит.

– Повезло, – ответил он, решив не пускаться в рассказы о потерянном часе.

– Проходи.

Она провела его в гостиную, комнату в кремовых тонах, полную комнатных растений и света и обставленную скромной чистенькой мебелью.

– У тебя уютно.

– Прости за беспорядок. В этом месяце у нас гостят дети моего мужа.

– Не переживай. Видела бы ты мою берлогу.

– Присаживайся, Пол. Кофе будешь?

– Спасибо. С удовольствием.

Она отправилась варить кофе, а он уселся на диван.

– Пол, – донеслось из кухни, – я очень рада тебя видеть.

Она появилась на пороге с двумя чашками.

– Насколько я помню, ты всегда пил черный.

– Я не изменил своим привычкам. Помнишь ту ночь в Гонконге? Мы с Френчи только что вернулись из Вьетнама. Ты встречала нас в аэропорту. В шестьдесят шестом или в шестьдесят седьмом?

– В шестьдесят шестом.

– Да, в шестьдесят шестом. А как мы отпраздновали возвращение? Отправились в то местечко в Хэппи-Вэлли. «Золотое окно», что ли. Прямо по соседству с мебельной фабрикой, и там пахло лаком и ревела циркулярная пила. А помнишь, какие там были рыбы, целых шесть прудов? Они были с подсветкой? Господи, как мы тогда напились. Во всяком случае, мы с Френчи. А на следующий день в восемь тридцать у нас была назначена встреча с Саем Брашером. И ты еще заставила таксиста найти какое-нибудь местечко, которое работало бы в пять утра. А там заказала кофе и заставила нас его выпить. Черный кофе. И не пустила нас обратно в гостиницу. В ту ночь ты спасла наши шкуры, Мэрион. Помнишь?

– Да, Пол. Помню.

Чарди откинулся на спинку дивана, сделал глоток кофе.

– Да, ночка удалась на славу.

– А помнишь девицу, которая никак не хотела от тебя отвязываться? В «Золотом окне». А потом ты исчез на три дня, когда уладил все вопросы с Саем Брашером.

– Ну да, – сказал Чарди.

– Ну мы-то, разумеется, знали, где ты был.

– Ну да, – повторил Чарди, ухмыляясь, как будто помнил свою мимолетную подружку.

И тут он и в самом деле ее вспомнил, девицу с азиатскими чертами лица. Она жила в городе, в обшарпанной маленькой квартирке вместе с тремя детьми. Он тогда подцепил от нее триппер. Френчи тоже с ней спал, но это было после другой командировки, уже без Мэрион.

– Мэрион, у меня просто из головы это не выходит. Эх, вот были времена.

– Я раньше тоже вспоминала об этом, Пол.

– А теперь нет? Господи, как это тебе удалось? Я так и увяз в шестидесятых.

– Вы тогда были совсем молодыми. Это была ваша молодость. Молодость всегда вспоминаешь с тоской. А я… наверное, это связано с тем, что я начала новую жизнь. У меня другая семья. Другие друзья. А у тебя просто другой виток того же цикла.

– Но ты не можешь не скучать по нему. По Французу. Мне ужасно его не хватает.

– Я скучаю, Пол. Разумеется. Таких, как Френчи, – один на миллион. Я все время по нему скучаю.

– Старина Френчи. Он так многому меня научил. О, он дал мне многое.

– Но, Пол, прошлое может быть опасным. Я никогда не рассказывала тебе – да и вообще кому бы то ни было – об этом. Но после того, как Френчи погиб, я пережила очень тяжелые времена. Я долго приходила в себя. Меня заставили понять, как он губил меня. Мне пришлось выкинуть его из головы. Выкинуть из головы все, что связано с ним, и идти вперед.