– Я не знал об этом. Мне ничего не известно о том, что с ней стало.

Чарди почти чувствовал, как Майлз улыбается в темноте. Спейт упомянул что-то о том, что тот отлично разбирается в компьютерах. В суматохе знакомства Чарди взглянул на ирландца лишь мельком, и в памяти отложился низкорослый, смуглый, неопрятный человечек, скорее даже юнец, которому не было еще тридцати, с сальными черными волосами. Он походил на церковного служку – такие бывают в каждом приходе. Они ходят за настоятелем или настоятельницей по пятам и годами черпают в этом власть.

– В семьдесят седьмом она резала вены, – уточнил Ланахан. – В семьдесят девятом наглоталась таблеток, и в последний раз в прошлом году – тоже таблетки. Чуть концы не отдала.

Чарди кивнул, не отрывая глаз от изображения женщины на стене.

Почему, Джоанна?

Но он знал почему.

– Университет отправлял ее к самым разнообразным психиатрам, – продолжал Ланахан. – Мы раздобыли ее медкарты. Это было не так-то просто.

Но Чарди не слушал. Он рассматривал свои запястья.

Он вскрыл себе вены в апреле семьдесят пятого, после длительного допроса в КГБ. Он помнил затопившее его тогда облегчение, помнил, как течет кровь и вместе с ней отступают все беды мира. Безмерная и бездумная легкость овладевает тобой. Манящая, блаженная. Ему вспомнилось, как он выкрикнул в лицо офицеру, который наблюдал за его допросом: «Спешнев, я все равно выйду победителем!»

Но его спасли.

– Это все? – спросил Тревитт.

– Да, – ответил Вер Стиг, и картинка погасла.

Тревитт раздвинул шторы, и в комнату хлынул свет.

Чарди долго смотрел в стену, с которой исчезло ее изображение. Потом повернулся к остальным.

– Итак… Пол. Можно мне называть вас по имени? – спросил Йост.

Чарди не мог различить его глаз за стеклами строгих очков в розовой оправе – высокопоставленные правительственные чиновники почему-то любили такой стиль.

– Пожалуйста, – пожал плечами Чарди.

– В Соединенных Штатах Улу Бег знает всего двух человек. Вас и Джоанну Халл. И к вам за помощью он придет вряд ли.

Чарди кивнул. Да, Улу Бег вряд ли придет к нему – за помощью.

– Значит, остается только эта женщина.

– Вы считаете, что он объявится у нее?

– Я ничего не считаю. Я рассматриваю только вероятные события. Скорее всего, он отдает себе отчет, как трудно в нашей стране вести дела, не имея никакого тыла. Значит, вполне вероятно, он попытается обзавестись им. Вполне вероятно, его одолеет соблазн довериться какому-нибудь человеку, который разделяет его чувства к курдам. Наконец, вполне вероятно, что он объявится у нее. Вот и все.

– Можно попытаться предугадать его жертву, – заметил Чарди.

– Можно. Но если догадка окажется неверной, можно оказаться в таком положении, из которого потом никогда не выпутаешься. На данный момент у нас нет никаких данных относительно его цели, никаких вероятностей. Положение может измениться, но пока этого не произошло, я решил сосредоточиться на вероятных событиях.

Чарди кивнул.

– Итак, нам остается только гадать, Пол, – продолжал Йост.

Из-за причудливой игры отражений в толстых стеклах очков глаза его были скрыты за двумя озерцами света.

– Тут для нас авторитет – вы. Вы знаете их обоих. Кажется правдоподобным, что он появится у нее? В смысле, вам кажется? У вас есть такое ощущение? И если да, как она отреагирует? И самое последнее, пойдет ли она на сотрудничество с нами? Или, вернее, с вами?

Не успел Чарди сформулировать ответ, как влез Майлз.