Ладно, это не главное. Главное то, что я жирная как поросенок и чумазая как чертенок. Мне кажется, сложно так извозиться, даже если тебя на улице сбивает машина. Хотя кто знает, какие тут улицы?

Кое как приведя себя в порядок, я решила вернуться в палату. Если уж честно, никакого желания идти обратно и лежать на грязном матрасе не было, но куда еще мне идти? Да и кто знает, может действие обезболивающей настойки скоро пройдет и мне станет плохо?

Так я и сидела на кровати какое то время. Ко мне никто не подходил, заговорить не пытался, хотя изредка в палату заходили санитарки в серых платьях. Они ухаживали за тяжелыми больными, но так, без энтузиазма.

Уже когда начало смеркаться, в палату ввалилась большая делегация. Девушки в серых платьях держали в руках какие то светящиеся шарики, которые разгоняли сумрак, но не сказать, чтобы сильно.

В составе группы были четыре санитарки, еще две женщины и один мужчина, которые были одеты совершенно отлично от того, что я здесь видела. Одна из них была в брюках полувоенного покроя, как и мужчина, вторая в платье, но явно более дорогом. Все трое были блондинами.

Они ходили между рядами, периодически что то уточняя у санитарок, смотрели какие то свои записи, делали пометки. Сначала они быстренько пробежались между теми, кто лежал на полу, потом уже пошли к пациенткам на кроватях.

Не прошло и четверти часа, как вся эта компания дошла до меня. Да, да, с пациентами они были не слишком внимательны.

Я видела, как другие женщины, кто мог встать, вставали и кланялись. Так что я решила не нарываться на конфликт с этой важной комиссией, а тоже встать и поклониться.

– Что у нас тут? – спросила, брезгливо меня оглядывая, женщина в платье.

– Нашли на улице, наверное, сбила повозка, – бесстрастно ответила девушка в сером, уже другая, не та, что ко мне подходила.

Женщина подошла ко мне, приложила к моему лбу какую то штуку, теплую на ощупь, почти сразу ее отняла.

– Странно. Был перелом основания черепа, но, кажется, старый, – сказала она коллегам так тихо, что мне пришлось напрягать слух.

– Может раньше был? – пожал плечами мужчина.

– Но сейчас гематома именно на этом месте, да и с такими переломами не живут без должной помощи. И еще есть несколько переломов, уже сросшихся.

А меня ведь не лечили. Что то мне подсказывает, что это могло быть результатом вселения моей души в это тело. Так ведь может быть? Или все таки переломы действительно старые и меня лечили?

– Как тебя зовут? – обратилась ко мне женщина в брюках.

– Я не помню, – честно ответила я.

– А как ты попала под повозку, помнишь?

– Нет, – я помотала головой.

– Что вообще светлая ренна делала в этом районе одна?

– Кто? – удивилась я. Странно, я же не одна здесь блондинка, есть еще несколько женщин, правда, постарше.

Все трое врачей, или кто они там, заспорили одновременно на каком то тарабарском языке, наверное, врачебном. Я могла разобрать только отдельные слова, да и те предлоги.

В итоге все та же женщина в платье, опять приложила этот теплый предмет к моему лбу, но на этот раз держала дольше. И он так нагрелся, что стал горячим почти нестерпимо.

– Повреждений мозга я не наблюдаю, – наконец сказала она, когда я уже сама хотела отодвинуться. – Но при травмах головы потеря памяти случается. Непонятно только, как у нее все так быстро зажило.

– Может она целитель? – пискнула девушка в сером, на что получила уничтожающий взгляд женщины в брюках.

– Какой целитель, дура? – бросила пренебрежительно вторая. – Все знают, даже такие тупицы, как ты, что даже Святые не могут лечить сами себя.