— Ты ее поцеловал?

— Нет! Это она меня поцеловала!

— Да как ты мог?

— Я ничего не делал!

Стекла, запотевшие от нашего разгоряченного дыхания, становятся матовыми, и я чувствую себя запертым в железной коробке.

— Я хотел помочь нам обоим!

Я слышу звук пощечины и спустя долю секунды чувствую боль. Вив пытается выскочить из машины, но я хватаю ее за плечи.

— Вив, послушай меня!

Мне по-прежнему непонятно, что нужно сказать, чтобы как-то исправить ситуацию. Притянув Вив к себе, пытаюсь поцеловать, но она не отвечает мне. Я глажу ее по голове, прижимаюсь губами к ее губам, пока могу дышать. Когда я в конце концов отстраняюсь, она смотрит на меня как на покойника.

— Ты должна меня понять, — говорю я срывающимся от отчаяния голосом.

— Нет, это ты должен, — говорит Вив, глядя на меня глазами, похожими на два черных бездонных колодца. — Он ушел от меня к ней. Я пыталась объяснить тебе это вчера вечером.

Я перестаю дышать. Если бы боль в щеке не напоминала мне о пощечине, можно было бы подумать, что Вив ударила меня в солнечное сплетение.

— Что? — Вив закрывает глаза, как от боли. — Но это же смешно. Я бы никогда…

— А он ушел.

Я упираюсь локтями в колени и зажимаю руками голову. Попытки представить себе вариант развития событий, при котором я, оставив Вив, ухожу к Нине, заводят меня в тупик. Кровь приливает к голове. Нет, этого не может быть. Мы с ним, очевидно, жили по-разному, но при этом он — это я, а я — это он. Решившись на такое, он предал нас обоих.

— Это Нина его увела, — говорит Вив, как бы отвечая моим мыслям. — Она что-то с ним сделала, и он стал относиться ко мне враждебно. А потом он умер, — добавляет она, глядя на меня горящими глазами. — Я думала, что все кончено, и тоже хотела умереть… а потом ты вернулся ко мне.

Я снова тянусь к ней, и на этот раз она уже не отстраняется.

— Я не он.

Мы целуемся, пока хватает воздуха в легких. Когда воздух заканчивается, я прерываюсь, чтобы вздохнуть, и провожу губами по ее шее, чувствуя, как под кожей бьется пульс. Холодные пальцы Вив сплелись с моими в тесный клубок. Свободной рукой она стягивает с меня куртку, а я помогаю ей снять футболку. Вив, склонившись, расстегивает пряжку на ремне, и в ответ на ее касания в глубине тела что-то начинает вибрировать. Сорвав с себя свитер, прижимаюсь к ней, чтобы ощутить жар ее тела, но рефлекторно сжимаюсь, ударившись об руль поврежденным коленом. Боль такая, что приходится кусать себя за щеку, чтобы превозмочь. Постепенно штыри и скрепки, удерживающие части костей, встают на свои места, и боль стихает. К тому времени, когда я прихожу к себя, Вив уже сидит прямо, откинувшись на спинку кресла, и с любопытством смотрит на меня из-под полуприкрытых тяжелых век, накручивая, по обыкновению, на палец прядь волос.

— Кам, — говорит она, обольстительно улыбаясь, — я вот думала… а вы с ней когда-нибудь?..

Я краснею так, что, пожалуй, впервые в жизни по-настоящему благодарен природе за то, что на свете существует ночь. Стеснение заставляет меня отвернуться и оторвать взгляд от ее нежного полуобнаженного тела. Раньше каждый из нас жил своей жизнью, так почему же мне в голову так и не пришло спросить ее о том же?

— Нет… — отвечаю я, закашлявшись и с трудом справляясь со срывающимся голосом. — Но мы как раз ехали ко мне, чтобы сделать это. В тот вечер, когда случилась авария.

— О, прости…

Возникает томительная пауза, которая длится, кажется, целую вечность.

— А вы? — наконец решаюсь спросить я.

— Нет, не успели, — говорит Вив едва слышно, голосом, полным скрытой грусти.