– Молодцы. Собственно, потому-то я и побеспокоил вас своим посещением. Приказ моим людям передан. В дальнейшем все указания мистера Ремиларда будут выполняться неукоснительно. Попрошу вас передать ему это.

Лаплас ухмыльнулся и сплюнул в озеро. Откуда-то донесся громкий булькающий звук, сродни безумному смеху.

– Филин? – спросил Киран.

– Не… гагара. Самый лучший северный нырок, ошметок прежней гусиной колонии, что обитала в наших местах пять-шесть миллионов лет назад. За такой срок трудновато сохранить чувство юмора, но, видать, благодаря ему пуховая тварь и выжила. Пока, мистер О'Коннор. Уж вы скажите Вику, что я свой долг исполнил.

– Не сомневайтесь, – сухо заверил Киран.

Старик удалился в коттедж, а Киран испустил вздох мучительной боли. Закрыл глаза, призывая успокаивающие импульсы, и стал купаться в них. Спокойствие, гони прочь подозрения, тревогу, тяжесть в паху… Открыв глаза, он заметил четыре темных силуэта справа у самой воды, не более чем в сотне метров.

И наклонился к наблюдательному устройству. Лосиха и почти взрослые тройняшки мирно щиплют прибрежную траву. Он наблюдал за ними добрых десять минут. Небо сделалось темно-фиолетовым, на северном краю озера хрипло перекликались гагары, и Киран быстро нацелил светорасширитель в том направлении, запрограммировав инфракрасный модуль на обнаружение тел весом свыше девяноста килограммов. Увлекшись, стал прочесывать противоположный берег на расстоянии тысячи двухсот метров.

В окуляре мелькнула цель. Ага, поймал! Киран увидел еще одного лося. Самый крупный зверь, какого он когда-либо видел, – огромный самец, полускрытый густыми зарослями бальзамической пихты. Окраска не темно-коричневая, а серая с подпалинами, как свинцовый сплав. Ветвистые белые рога на заостренных концах почти прозрачны, а ближе к основанию черепа подернуты прожилками кровеносных сосудов. Лось энергично терся своим черепным украшением о стволы деревьев, видимо, испытывая страшный зуд. Затем поднял на Кирана угольно-черные глаза.

– Я назвал его Гласон. Довольно странно для такого чудовища, но когда он был теленком, кличка ему подходила. Он мой любимец. Генетически выведенный альбинос. Очень уж хотелось посмотреть, как выглядят лоси-альбиносы.

Киран продолжал спокойно смотреть в глазок. На сетчатку наложился образ Виктора Ремиларда в темной лесной части визуального поля.

– Гласон… это что, кубик льда?

– Или хладнокровный дьявол, – уточнил Виктор.

Киран поднял голову от прибора.

– Он великолепен. В таком заповеднике, пожалуй, и до глубокой старости доживет.

Он вспомнил, как удивил егеря вопрос, глядит ли Виктор когда-нибудь в трубу. Да, в ясновидении молодой его явно превосходит. Но ясновидение не та метафункция, которая имеет значение в данных обстоятельствах…

Они смотрели друг на друга – сорокалетний здоровяк в расцвете ума и сил и тщедушный умирающий старик. Некогда оливковая кожа Кирана стала желто-бледной, жестко изрезанная морщинами вокруг тонкогубого кельтского рта. Глаза ввалились, но в них горел тот же самый ненасытный огонь, что и у Шэннон. А вот ум за ними не изрыгал ее пламени, а был бездонным колодцем нескончаемой ночи.

Подойди ко мне , сказал Киран.

Ко мне ! – скомандовал Виктор.

Ни один не двинулся с места.

Воздух снова наполнила смешливая перекличка гагар.

Киран пожал плечами, и сцепленные умы отступили на прежние позиции.

– Хотелось попробовать. В общем, ты победил.

Во взгляде Виктора отразилась настороженность.

– Объясните.

– Я хочу присесть.