— Что ж, обдумывай, — сказала она. — Я-то знаю правду. Если ты мне не веришь… тогда ищи себе какое-нибудь глубоко научное объяснение.

— Спасибо, — сказал он.

Когда Коллиер уходил из дома, Энн, тепло укутанная, лежала в постели, кашляла и читала «Введение в химию».

— Дэйв!

Серьезная физиономия профессора Мида расплылась в улыбке. Он отложил в сторону пинцет, которым поправлял препарат под линзой микроскопа, и протянул руку. Джонни Миду, некогда лучшему нападающему во всей Америке, было двадцать семь, высокий, широкоплечий, вечно стриженный под ежик. Он сжал кисть Коллиера в мощном рукопожатии.

— Как дела, приятель? Вволю наобщался с бразильскими москитами?

— Более чем, — улыбнулся Коллиер.

— Прекрасно выглядишь, Дэйв. Подтянутый, загорелый. Должно быть, отлично смотришься на фоне наших задохликов из кампуса.

Они направились через обширную лабораторию в контору Мида, проходя мимо студентов, склонившихся над микроскопами или вперивших взоры в шкалы приборов приборов. Коллиера сейчас же охватило чувство возвращения, но радость тотчас пропала, когда до него дошла ирония ситуации: он испытал это чувство здесь, а не дома.

Мид закрыл дверь и указал Коллиеру на стул.

— Ладно, расскажи мне обо всем, Дэйв. Исследование в тропиках — дело нешуточное.

Коллиер откашлялся.

— Послушай, Джонни, если ты не против, — начал он, — мне бы хотелось сейчас поговорить о другом.

— Выкладывай, что там у тебя, дружище.

Коллиер колебался.

— Ты только пойми: то, что я скажу, должно остаться строго между нами, и скажу я это только потому, что ты мой лучший друг.

Мид подался вперед на своем стуле, юношеская живость сошла с лица, когда он понял, что его товарищ чем-то всерьез обеспокоен.

Коллиер все рассказал.

— Нет, Дэйв, — произнес Джонни, когда тот закончил.

— Послушай, Джонни, — продолжал Коллиер, — я понимаю, это звучит безумно. Но она с такой уверенностью настаивает, что ни в чем не виновата… честно говоря, я в полной растерянности. Либо она перенесла настолько сильное потрясение, что ее разум вытеснил воспоминания… про… про…

Он с хрустом сжал пальцы.

— Либо? — помог Джонни.

Коллиер глубоко вздохнул.

— Либо же она говорит правду.

— Но, Дейв…

— Знаю, знаю. Я уже был у нашего доктора. Клейнмана, ты его знаешь.

Джонни кивнул.

— Так вот, я был у него, и он сказал то же самое, то, чего ты не хочешь произносить. Что женщина не может забеременеть через пять месяцев после соития. Я это знаю, но…

— Но — что?

— Может быть, существует какой-то иной способ?

Джонни смотрел на него молча. Коллиер уронил голову на руки и закрыл глаза. Спустя миг он заговорил сам, с горестной насмешкой повторив собственные слова.

— «Существует какой-то иной способ». Что за нелепое предположение!

— Она утверждает, что не?..

Коллиер устало закивал.

— Да. Она… да…

— Не знаю, — сказал Джонни, проводя кончиком указательного пальца по нижней губе. — Может быть, у нее истерия. Может быть… Дэвид, может быть, она вовсе не беременна.

— Что?!

Коллиер вскинул голову и впился в Джонни глазами.

— Не дергайся, Дэйв.