Илья Бушмин. Вторжение
«Горюй и думай прежде, чем ты сделаешь какое-либо решение. Но если ты его сделал, то будь на своем пути свободным от забот и мыслей. Будет миллион других решений еще ожидать тебя. В этом путь воина»
Пролог
Автомат отчаянно грохотал, изрыгая пули одну за другой. Огнедышащий ствол полицейской модификации Калашникова стрекотал в темноте и поливал огнем черный внедорожник на залитой ливнем улице. Внедорожник ревел, выдирая с помощью стального троса тяжелую и намертво вмонтированную в стену решетку. С грохотом и треском решетка вылетела из оконного проема и покатилась за джипом, открывая банде убийц дорогу внутрь. Внутрь ОВД. — Суки! — кричал Володя, холодея. — Суки!!! Сквозь рев дождя, который стоял непроницаемой чуть наклонной стеной, Володя не увидел, достал он водителя внедорожника или нет. Он различил лишь квадратную покореженную решетку, которая пронеслась по грязи за машиной. А потом с оглушительным звоном о решетку окна, из которого Володя вел огонь по ублюдкам, разлетелась бутылка с зажигательной смесью. Осколки, в мгновение ока охваченные пламенем от фитиля-перчатки, разлетелись в разные стороны, неся на своих острых крыльях пламя и смерть. Володя шарахнулся в сторону, ощущая, как раскаленные и горящие куски пропитанного горючим стекла вонзаются в его лицо. — Аааа! — завопил он, плюхаясь на пол. Володя, голося и извиваясь на протертом линолеуме, принялся лихорадочно колотить себя ладонями по лицу. Куски застрявшего в коже стекла резали пальцы, но Володя не чувствовал ничего кроме дикого всепоглощающего жара. Он кричал во всю глотку и отчаянно шлепал и царапал себя по лицу, пока не понял, что осколков больше нет. Кабинет озаряло яркое пламя, вьющееся по решетке окна. В этом зареве Володя взглянул на свои изрезанные пальцы, и вдруг сообразил, что безоружен. Калашников лежал в метре от него. Володя дернул руку, хватая автомат за горячий ствол. В этот момент клубок огня хохочущей элементалью сорвался с решетки. Прыгнув на рукав полицейской формы, огонь в мгновение ока охватил всю ткань. Кожу руки обдало таким жаром, что Володя заверещал, срывая голос. Животно воя, он бросился в сторону. Мозг взрывался от ужаса — Володя даже не понимал, в каком положении находится. Кажется, он упал. Володя отчаянно колотил себя по руке, но форменный рукав лишь полыхал все сильнее. Володя чувствовал всем своим содрогающимся телом, как начинает гореть и обугливаться его кожа. — АААА!! Ужас подстегнул, и Володя мощным рывком сорвал полыхающий рукав. Ткань треснула по швам. Оторвав полыхающий кусок формы, Володя отшвырнул его в сторону и схватился за обнаженную и обожженную руку. Кожа дымилась и пузырилась, но — слава Богу! — не горела. — Б… дь, твою мать, б… дь! — не выдержав, отчаянно заскулил Володя. Он слышал собственный голос, как во сне. Только не сгореть! Только не сгореть! А потом его грудь словно что-то пронзило, и Володя закашлялся. Его скрутило от глубокого кашля, который шел из самого нутра. Голова кружилась. Дым, с ужасом понял он. Володя заставил себя уткнуться лицом в рукав левой руки и дышать через него, как через респиратор. Володя распахнул глаза. Небольшой кабинет — стол, сейф, шкаф, стандартная обстановка практически любого помещения в практически любом ОВД страны — был объят огнем и дымом. Дьявольские куски горящей стихии прыгали с решетки, разлетаясь по полу, перескакивая с линолеума на стены и мебель. Володя снова закашлялся — рукав не помогал. Закашлялся так, что ему казалось — сейчас с кашлем он выплюнет свои легкие. Володю выворачивало наизнанку. Он попытался встать, но не смог и рухнул на пол. Глаза слезились, и кроме пелены, по которой плясали огненные вихри, Володя не видел ничего перед собой. |
